Острый угол. Виктор Брюховецкий

      Дождь падает на тротуары,

      О подоконники стучит.

      Душа притихла как в угаре,

      И онемела, и молчит.

      И неподвижны и нелепы

      Ларьки пивные на углу

      Стоят, напоминая склепы,

      В толпе, желающей во мглу.

      Там синие до глянца лица,

      И кажется, что в мире том

      Мгновенье не летит, а длится,

      И всё – такая заграница,

      Что страшно указать перстом.

      Они стоят как на приколе.

      И слышно даже за стеклом

      Как пахнет горьким алкоголем

      В дожде осеннем обложном.

      И знаю я, что к ночи глубже,

      Как только станет вечер слеп,

      Они уйдут, оставив души,

      Стоящими у входа в склеп.

      Я каждого, любя как брата,

      Готов обнять рукой своей…

      Я не стрелял из автомата

      В скрещенье рыженьких бровей.

      Я не висел над пустотою,

      Меня не обожгла броня.

      Война прошла за той чертою,

      Где еще не было меня.

      Я про нее узнал подростком.

      В краю степей и тополей

      Она прошла и отголоском

      Осталась в памяти моей.

      Да, мне досталось мало хлеба,

      Я помню горечь лебеды,

      Но надо мной сияло небо

      Без черных признаков беды.

      Алтай! Алтай!.. Какое слово!

      Не отрекусь, не отрекусь!

      Случится час – умру, но снова,

      Воскреснув, я сюда вернусь.

      Под это небо, к этим хатам,

      К садам, упавшим на село,

      Где каждого люблю, как брата,

      Где детство трудное прошло.

      Вернусь, как будто из погони,

      Зови меня, иль не зови,

      И принесу в своих ладонях

      Слова признанья и любви.

      Не хочу я тебя разгадывать,

      Я и рад бы – да не могу.

      Ты пришла, чтобы жить и радовать,

      И вращаться в моем кругу.

      В вихре танца витиеватого

      Напряжение сил и мук…

      Помоги же мне разорвать его,

      Этот замкнутый чертов круг.

      Здесь не радости, только горести,

      Здесь запутаны тропы все,

      Здесь кружусь я в напрасных поисках

      Белкой пленною в колесе.

      Здесь в ладонях моих натруженных

      Мягко рвется событий нить,

      Здесь под небом, грозой контуженном,

      Негде голову преклонить.

      …У конуры, вдыхая атмосферу,

      Дежурил пес огромный словно вечер.

      Его глаза мерцали и светились,

      И гасли постепенно, а в избе

      Семилинейной лампой освещенный

      Сидел мужчина около стола;

      Топилась