Острый угол. Виктор Брюховецкий

      Бродит мысль, от которой невесело,

      От которой живу как чумной…

      В детстве мы белену звали – бесево.

      Видно, правда. И что-то со мной

      Сотворила та травка поганая…

      По канавам, среди лопухов,

      Разрослась сумасшедшая, пьяная…

      Если б знать, что дойду до стихов!

      Если б кто подсказал – Что ты делаешь?

      Когда я с этой травки в цвету,

      Обрывал граммофончики белые —

      И приятно сладило во рту.

      И теперь всякий раз поздним вечером,

      Когда в окна заглянет луна,

      Мне такие картины мерещатся,

      Что не знает и сам сатана.

      И, обученный слову и грамоте,

      Я, листы свои кровью кропя,

      Вынимаю такое из памяти,

      Словно сам ухожу от себя.

      То, как птица парю в невесомости,

      То лечу за крутой перевал,

      То срываюсь в бездонные пропасти,

      Где никто до меня не бывал.

      Но куда ни пойду, что ни делаю,

      Я всё вижу и вижу сквозь тьму —

      Рвет дитя граммофончики белые,

      И никто не подскажет ему…

      Мы во сне откровенны как малые дети.

      Я, к примеру, скандален, драчлив и люблю

      Отдышаться во сне. Но проснусь на рассвете

      И опять в скорлупу залезаю свою.

      В скорлупе, как в надежной броне,

      Я качусь по огромной стране,

      Сквозь ресницы взирая на Русь.

      Не скандалю ни с кем, не дерусь.

      Мне такое порой подсмотреть удается!

      И душа, что казалась глуха и слепа,

      Вдруг прозреет, и слух обретет, и взовьется,

      И с меня, словно плесень, сползет скорлупа.

      Я без кожи, как зверь на крюку,

      Волны боли катятся к виску…

      Не скандалю ни с кем, не дерусь,

      Понимаю – великая Русь!

      Я всю эту печаль понимаю с пеленок,

      С тех апрельских проталин, когда на заре

      Мы корову комолую, я и теленок,

      Чередуясь, доили на нашем дворе.

      И текло молоко по губе,

      По рукам, по груди, по судьбе…

      Не тогда ли, смышленый пострел,

      Я любовью к словам заболел?..

      Мне казалось, что если окончатся сны,

      То есть, если подножье кургана осилить

      И подняться на холм, то мгновенья весны

      Хлынут стрелами в грудь, и, конечно, навылет.

      Я считаю, что если из стрел хоть одна

      Будет чем-то отлична, то – от Купидона,

      Потому что по городу бродит весна,

      Потому что есть Анна, которая донна.

      Если так, то зачем же сидеть одному?

      Сны окончены. Сдвину плотней занавески,

      И надену кроссовки, и тогу возьму,

      И на холм поднимусь, в смысле выйду на Невский.

      И меня сотни стрел продырявят всего,

      Купидоновы тоже, ведь бьет без разбора,

      Если так, то плевать на десницу