Большая красная труба. Макс Мунстар
конце платформы имелся специальный технический выступ, позволяющий рабочим безопасно спуститься на рельсы. Я сделал несколько аккуратных шагов в сторону этого места и обратил внимание на камеру наблюдения, грозно нависающую прямо над спуском. Она смотрела издалека властно и надменно, словно объектив её был направлен прямо в мои глаза. Угловатая форма придавала прибору наблюдения строгий образ, скрывая черт знает кого на той стороне монитора. Я ощущал её как особое холоднокровное живое существо, выпучившее свой круглый объектив и охраняющее мою тайну.
Я сделал шаг в сторону, спрятавшись за гранитные колонны станции, и замер в безумии своих собственных идей. Через минуту прибыл следующий поезд. Я засек время, используя наручные часы. Ровно три минуты пять секунд. Я проделал эту процедуру вновь. На этот раз на часах выпало три минуты двенадцать секунд. Отлично, три минуты у меня есть точно.
Я натянул кепку на физиономию и быстро подошел максимально близко к краю тоннеля, настолько, насколько это позволяла мертвая зона обзора. Идеальным моментом, чтобы погрузиться в проем, была первая секунда после того, как захлопнутся двери очередного поезда. Дождавшись следующего прибытия, я приготовил себя морально чтобы совершить бросок. Размяв колени нервными круговыми движениями и, тем самым, чуть притупив стресс за счет физического движения, я собрался с последними силами. Сердце колотилось со страшной силой, ладони наливались влагой, а горло стискивал внезапно всплывший ком. Я дышал редко и сбивчиво. Глаза самопроизвольно расширились, и со стороны я наверняка выглядел дико. К счастью, в это время дня народу было немного, да и внимание на меня никто толком не обращал, по крайней мере, мне так казалось. Я услышал легкий гул пребывающего электрического состава. Шум усиливался. Каменное оцепенение охватило все тело в тот самый момент, когда поезд с грохотом вкатился в вестибюль станции. Руки от самого локтя до кончиков пальцев налились льдом и практически потерялись в пространстве. Вагоны заскрипели и, проскользнув пару метров тормозного пути, замерли. Гром разверзающихся дверей молотом стукнул по моему волнению, разогнав его еще сильнее, и эхом завершился в тишину. Наступили секунды невыносимого и невероятно вязкого молчания. Я затаил дыхание. В моей голове мелькнули воспоминания о теплом и волшебном звучании большой красной трубы, выбросив львиную порцию адреналина. Теперь я ощущал свое тело особенно четко. Каждый член, каждую мышцу, каждый сантиметр кожи ласково пылали от страха и вожделения. Теперь это походило на азарт. Двери стукнули вновь и стиснули свои черные резиновые губы. Я рванул без чувств и мыслей за угол гранитной стены и, в секунду преодолев зону видимости камеры наблюдения, погрузился в мрак. Совершая этот страшный путь, мое тело не издало ни звука. Я двигался проворно словно кошка. Поезд тронулся, а я, оказавшись за ним, замер, прижимаясь спиной к стене. Сигнальные фонари, на последнем вагоне, напомнили о себе ярким блеском, и тут же скрылись в темном кольце