Большая красная труба. Макс Мунстар
частичками отмерших фрагментов эпидермиса, с лоснящейся челкой и отвратными рыжими усами, торчащими не вниз, как у нормальных людей а вперед, напоминающими ворс туалетного ёршика, преподаватель.
Ну вот, очередная порция фекалий выпала наружу. Стрела отправилась прямиком в мою голову, и теперь я сидел, в характерном для подобных ситуаций, состоянии. Я молча обтекал.
Несколько отличников и умниц немедленно повернулись в мою сторону, взглянув надменно и подло, словно лицемерные шакалы, так горячо жавшие еще несколько минут назад мне руку, и мило кивающие при встрече, как-бы полностью поддерживая своего вожака. Те, кто задержал взгляд чуть дольше, чем сам вождь, получили визуальный сигнал, зашифрованный в моем среднем пальце. Минутой позже я вновь ушел в себя, как и полагалось, не сделав ни единой попытки вникнуть хотя бы в часть загадочных петроглифов, представленных на потрескавшейся от старости доске. На этот раз загадочный зов, зашифрованный в вибрации, меня не посетил. Как бы я не старался, я так и не услышал эти сигналы, вводящие меня в нездоровый, но такой приятный трепет. Точно показалось. Да, я слишком мало сплю последнее время.
Прозвенел звонок и наступил перерыв, и я пустился прочь, лавируя меж горстки ожиревших абитуриентов, нетерпеливо вскрывающих свои смердящие контейнеры с бережно уложенной провизией. Несмотря на то, что занятия длились всего три часа, эти гадкие существа, напоминающие ролей Толкина в старомодных штиблетах, не могли не совершить трапезу, поглощая свои тошнотворно-ароматные котлеты, мясные рулеты и всякие прочие мерзости. Я не терпел этих запахов вялой «фрикадельки» или, покрытой крошечными капельками топленого жира, «сарделечки», вымазанной дешевым кетчупом, и вышел в длинный коридор, отправившись в сторону задней лестницы. В это время дня университет пустовал, и можно было легко скурить сигарету, спрятавшись в небольшой аудитории, практически всегда свободной под вечер. Нужно было подняться на этаж выше, и я уже был на лестнице, буквально в трех шагах от цели, как вдруг замер.
За моей спиной, прямо из-за странной, жухлой и местами ободранной, дверцы, послышался до боли знакомый гул. Эта дверь была в стене, на межэтажном пространстве, и изрядно уступала прочим по размеру. Как вообще тут может быть помещение? По идее – это несущая стена! Я подошел ближе и прислушался. Томный гул принял более отчетливый вид и перешел в фазу хорошо различимых толчков. Они звучали так сладко, как звучит военный барабан, ведущий в бой и может быть даже на смерть за то, во что ты веришь всем сердцем. Я сжал крошечную ручку старой дверцы и дернул. Она была заперта, хоть и держалась неуверенно. Звук продолжал захватывать мое любопытство, переводя его в уверенный интерес. Все вокруг расплылось, звучал лишь этот сладкий зов. Я дернул вновь. Дверь сражалась. Внезапно лопнула тусклая лампочка, ввернутая в голый патрон на потрескавшейся стене, и волшебный звук прекратился. Я ощутил что-то очень важное, словно этот хлопок выступил знаком, осведомляющем меня