Русский нижний брейк. Павел Шакин
и достал самокрутку.
– Левая предъява. Мои кактусы свежи как утренняя роса. Ты его случайно не грел?
Вот засада.
– Я прятал его в радиаторе.
– Ну и зря. Потому и зацвел. Пиратские блоссы не имеют системы охлаждения. Не знал разве? Все они, конечно, рано или поздно цветут. Но важно соблюдать температурный режим.
– Ты ничего не говорил.
– Теперь знаешь. Не первый раз берешь. Что дальше?
– Нужен еще один. Делай скидку.
– Тебе и так без накрутки. Двести кун.
Торговаться смысла не было.
– Лады.
Киви отодвинул тахту и достал из балалайки без струн мешочек с блоссами. Его голубые глаза алчно сверкнули, Тарас Голубев (так его звали) самодовольно кувыркнулся и сел в позу лотоса.
– Бери с желтой пломбой, – он кинул мне мешок, – свежак.
– Благодарю.
– Будешь уштопываться?
Я давно не ставил семечко. Не любил уштопков. Медлительные и болтливые, в рассеянном высокомерии они не раз сдавали себя и компанию. КГС смотрел на них сквозь пальцы, не считая интеллигенцию, к которой я по должности относился. Но Киви нужно умаслить.
– Не откажусь, если предлагаешь.
Тарас вставил в пистолет семя и сделал мне пункцию в сонную артерию, оставив на коже маленький прыщ.
– На две недели, меньше нет, – улыбнулся он по-барски и стрельнул себе под язык.
Затем мы съели по дольке лимона. Витамин С активизировал вещество – две недели без цитрусов, смородины и даже квашеной капусты. Я забрался на тахту, а Киви включил музыку. Томные романсы в миг разожгли его либидо, и тут же появились юные цыганки с вином. Они танцевали и целовались, а я смотрел на ковер. Петр Восьмой виновато и добродушно улыбался, подозрительно вибрируя усами в такт пульсации луковиц-куполов церквушек. На другом экране бабочки опыляли кактусы. Я вспомнил родителей, скупо прослезился и уснул.
3
За месяц до этого мне довелось побывать на приеме у князя Снукова. Петр Тимофеич увлекался современной литературой и высоко ценил мое на этот счет содействие. Мне пришлось взять напрокат черный камзол, расшитый золотыми нитями, песочного цвета слегка зауженные книзу галифе и щегольские бобровые унты. Я вызвал дорогой таксомотор, горько простившись с последней двадцаткой. В метро за такой наряд любой пролетарий засветил бы мне в морду.
Прием состоялся в ДК «Ягайло» – самом дорогом и напыщенном в Тмутаракани месте. Вокруг парадного входа курили отборные усатые жандармы. Они почтительно кланялись гостям и глотали слюни при виде представительниц эскорта.
– Безложкин! – меня окликнул наглый и громкий голос.
Иван Тетраглебов, журналист сетевой газеты «Кристалл», надменно улыбался, выпуская облака пара из широких ноздрей. Запахло знакомой смесью степных трав и аниса. Карманный ингалятор – недешевое удовольствие, однако этот боярский прихвостень и не такое позволить мог. А я за гроши ковырялся.
– Главное –