Русский нижний брейк. Павел Шакин
в иных условиях гравитации. На фоне этой давящей плотности я почувствовал себя комаром.
– Мой компаньон не при делах, – расставил приоритеты Дегурин, – меня бейте.
Старший, у него щетина была жестче, а плечи шире, выстрелил кулаком как из гаубицы, но Бурьян ловко увернулся, подставив колено под пах нападавшего. Сложившись в позу эмбриона, тот застонал. Младший бросился за сатисфакцией, однако споткнулся об умелую подсечку и получил локтем в нос. Дегурин взял его кисть на излом, упираясь сапогом в толстую шею. Свободной рукой он достал сигарету, я дал прикурить.
– Ты чего творишь? – очухался старший. – Мы филины!
Держа сигарету в зубах, Бурьян отогнул воротник водолазки младшего. Из-под него испуганно таращилась эмблема КГС. Вот я влип.
– Тем хуже. – Дегурин хрустнул кистью младшего, сплюнул ему на лицо и спокойно произнес: – А сейчас можно спокойно отчалить. За мной.
Мы куда-то заспешили вперебежку, оставив филинов зализывать раны. Тусклые отражения фонарей тонули в лужах, а я спотыкался и проваливался за ними глубже. Ноги не слушались, хотелось лечь в грязь и покорно ждать судьбы. Но у нее были другие планы. Мы присели в темном сквере на скамейку. Мотало, но я обрел опору в полупустой бутылке, которая оказалась в руке.
– Держись, – прохрипел Дегурин. Авантюрные импульсы по нисходящей вздрагивали, тлея в черных глазах. Он как-то обмяк и расслабился, перебродившим тестом расплываясь по скамейке.
– Ты читал «Три измерения родины»? – Я попытался собраться.
Он из последних сил внимательно на меня посмотрел.
– Зайдем в гости. Здесь рядом.
***
И строились большие башни
Во имя славы бытия.
Но пеплом оросились пашни,
Хлеба поела спорынья.
5
По-старинному грузный дом, с высокими потолками и невразумительно крошечными балконами, стоял напротив сквера. Дегурин долго пытался попасть пальцем в кнопку домофона, а когда достиг цели, пошел снег. Белые хлопья торжественно кружились, не торопясь раствориться в грязи. О, я бы с радостью променял дом в Петухово на уютную квартирку, полную тепла и размеренного быта, но первая снежинка аккуратно приземлилась на мой длинный нос, и волшебный хоровод закончился. Дверь в квартиру открыл высокий парень в желтой майке и семейных трусах, с шеи свисали гроздья бус из лакированного арахиса.
– Буря, кого ты привел?
Дегурин провалился внутрь.
– Наш друг – Семен.
Обладатель трусов и майки взял у меня бутылку, закрыл дверь и, не думая нужным представляться, скрылся в темном коридоре, откуда раскрывалось несколько путей, ведущих к смеху и компании. Дегурин упал на бок и попытался снять сапоги, но не вышло. Он несколько раз громко и с возмущением икнул, затем притих и погрузился в невинный сон. Я смущенно замер, едва держась на пьяных ногах, но трезвые,