Беспризорники России. Валентин Солоухин
ни каких тебе самолётов, и люди идут не на станцию, шагают к цементному заводу, который взорван, и сюда немцы не полетят. Тогда он посматривал на окружающих, на юношу с гармошкой. Небольшого росточка, бритоголовый в сером распахнутом пиджаке, он придерживал гармошку, висевшую на ремне, левой рукой, в правой у него была авоська с небольшим узелком.
Гармонист был чуть повыше Ванька, и не поймёшь, – то ли провожает гармонист кого, то ли он идёт для увеселения какой-то компании. Внимание он привлёк гармошкой, блестевшей под солнечными лучами лысиной, а взрослые не обращали на него внимания. Каждый провожал своего родного или близкого.
Малыш следил за бритоголовым. Его тянуло к нему, как магнитом: «Если таких берут на фронт… Вот Колька с Ваньком тоже собирались на войну. Сухари начали сушить». Он случайно об этом узнал, когда они спорили, назначая время побега. Колька говорил, что лучше уходить утром. Мать на работе. Ванёк настаивал – ночью. Мать спит, а утром очень торопится, даже не будит их: «Ночью мы приходим на станцию Волынцево, садимся на товарняк до станции Дебальцево, с которой до фронта – рукой подать…»
Он почему-то решил, что немцы обязательно убьют близнецов. Бойцов обучают стрелять, гранаты, бутылки с горючей смесью бросать. И жалко стала братьев. Он взял и рассказал их матери. И никакого им фронта. Может, и этот бритоголовый, с гармошкой, самовольно уходит из дому. Идёт себе среди мужиков и идёт. Потом сядет в эшелон со всеми, сыграет на гармошке. Его и спрашивать не будут, есть повестка или нет. И в окопе ему никаких пулемётов и гранат не надо, будет себе играть на гармошке, у бойцов настроение подымать…
– Эх, жива бы была тётя Настя, никуда бы братья не ушли, – сказал Валерка вслух, глядя на свечу. – Ребята они добычливые…
– Ты что бормочешь? Почему не ешь? – спросила мать. – Не захворал?
Дотронулась ладонью до головы. Температура – нормальная, и она напомнила:
– Ешь.
Братья ушли, мать прибавила им по сухарю. Когда ребята прибились, старуха соседка отговаривала мать:
– Не приймай циххлопцив. Свойих обэрэгай. Бо война будэ довга…
– Какая бы она ни была, её надо пережить, – ответила мать.
– Та вжеж, от и я так думаю…
У старухи была большая семья: сыновья, две дочери. Все взрослые.
Перед приходом немцев сыновья получили повестки, а куда делись девушки, у других соседей оставались – догадки. Любопытные интересовались:
– Тётя Груша, куда поховала дивчат?
– Ото я вам так и ляпнула, куда. А нэмаэ – и всэ туточки. Грец зъйив!..
Заключительную фразу старуха произносила с раздражением. Отворачивалась от любопытствующего, уходила приговаривая:
– Отжэ люды, им треба знаты…
Но когда близнецы принесли кролика, а потом пробрались на «Казачий Пост» и притащили целое ведро каши, мать угостила старуху, баба Груша сказала:
– Ото ты правильно зробыла, из цих хлопцев будэ товк. Бо воны ще помогаты