Беспризорники России. Валентин Солоухин
ещё один из тех, кто сидел с командиром. Он рассматривал дырки на шапке.
Валерка не заметил, кто передал её ему. Каши больше не предлагали. Сполоснули крышку и в неё налили компота, угостили сухарями. Он окунул сухарь в компот, сделал глоток и впервые за долгие месяцы жизни впроголодь вспомнил вкус сладкого: «Выпрошу сахарку для мамы, сестрёнки и брата…» – мелькнула добрая мысль.
Сытно, тепло, уютно, увидел за бочкой, на стене из серого камня-песчаника, как пляшет похожий на солнечного зайчика отсвет огня: «Наверное, из этой бочки сделали плиту…» – это была его последняя чёткая мысль.
Дальше его куда-то несли, раздевали, мужской голос говорил о душевой, вшах и ещё о чём-то. Ему казалось, что он не уснул, а провалился в бездну.
Спал он без сновидений, крепко, но стоило его толкнуть, как он тут же проснулся.
За столом сидели Пантелеймон Трофимович и взводный. Разбудил незнакомый боец.
– Я домой хочу! – заявил он во всеуслышание.
– Легок на подъём, молодец, – похвалил ротный, – может останешься? Откормим тебя и отправим в тыл.
– Не… там мать и все голодные. Они живут в погребе и умрут с голодухи. У них даже свекла закончилась. Все умрут, – объяснил малыш своё нежелание остаться.
– Кто «все»?
– Брат вот такой, – он показал чуть выше себя, – и сестра – маленькая, а ещё соседские ребята, у которых мать застрелили… – чуть было не бухнул, что румыны на вас говорили: «Рус пах, пах, – нет матка».
– Дать ему ещё каши, компота? – предложил дядя Петя.
– Ни в коем случае! – твердо заявил ротный, – часа через три покормим.
Когда выспался и второй раз насытился, ротный и дядя Петя стали расспрашивать, как житвут на Стандартном. Чтобы их разжалобить, малыш стал рассказывать, как грабят итальянцы, румыны, мадьяры. Как поочёрёдно они заявляются в посёлок, шастают по домам:
– Грабят и грабят, всё волокут!
– Сможешь сказать, сколько их приходит? – спросил Пантелеймон Трофимович. – Считать умеешь?
Малыш умел считать до двадцати. Но вспомнил, как Ванёк и Колька следили за переходным мостиком со стороны Енакиево, чтобы предупредить соседей сколько мародёров движется в Стандартный. Они насчитывали сорок и более человек.
А по квартирам они шастали по двое – трое, редко заходило больше. Он так и сказал. Вспомнил, что они стараются пройти к крайним домам со стороны Казачьего Поста незаметно, перебежками.
– Это мы знаем. А скажи, за этими, которые шмонают по домам, никто не следит из немцев, не прикрывают их? – уточнил командир.
– Не. Ванёк и Колька следят пока они не уйдут, чтобы сказать тем, кто живёт в погребах, что мародёры ушли.
– Понравилась каша? – спросил ротный в конце разговора.
– Ох, как понравилась, Пантелеймон Трофимович, – с трудом выговорил он. – Дали бы с собой такой каши хотя бы немного… – представил всех голодных, которые сидели там в погребе.
– Мы тебе целый котелок к сухому пайку упакуем. Вот взводный