Стеклянная любовь. Книга вторая. Алексей Резник
в ходе завязавшейся потасовки, кумиру всех голодных студентов философского факультета вдребезги разбили очки, сместили коленную чашечку на правой ноге и понаделали предательских трещин в нескольких ребрах) и предполагалось, что в больнице он задержится, к всеобщему унынию, как минимум недели на три.
И, само собой, что при виде Андрюхи, из глотки голодного и несчастного Славы невольно вырвался первобытный вопль восторга, гулким эхом далеких неолитических времен заметавшийся по лестничным переходам и коридорам корпуса философского факультета.
– Ты что орешь так, Славян?! – широко и обрадованно улыбался и близоруко щурился на друга Андрюха. – Случилось, что ли что у тебя особо знаменательное?!
– Да тебя просто не ожидал увидеть – говорили же, что не раньше середины января тебя выпишут, а тут ты – как Христос явился, честное слово!!! – взахлеб заговорил Богатуров, крепко пожимая широкую мозолистую ладонь своего неожиданного спасителя (в чем он не сомневался ни секунды). – Перед Новым Годом я без «копья» остался – представляешь?! Как Боброва «бортанули» эти сволочи, так и все – полный пи… ц для меня и наступил: ни «повышенной стипендии», ни перспектив, ни уважения, ни – женского внимания, вообще – ничего!!!.. Я, честно говоря, Андрюха… – он несколько растерянно и смущенно умолк, красноречиво глядя Андрюхе в добрые близорукие глаза.
– О чем разговор, Славян?! У меня «стольник» остался в «заначке», так что – живем!!! А, особенно, я живу после своего воскрешения! Мне же, знаешь, какой, сначала, диагноз-то поставили?! Перелом основания черепа – ни больше и не меньше! Один дурак там, врач-рентгенолог, так прямо сразу и бухнул, хорошенько снимок не рассмотревши! Представляешь – какой козел?! Как он, бл… ь, учился у себя на лечебном факультете – не понимаю совершенно?! А они же не какие-нибудь пиз… лы, вроде нас, философов, а их же учат людей лечить! Как он мне эту херню про «перелом» сказанул, то я и подумал, само собой, сразу, что – все, «пиз… ц», а потом мне кто-то, как будто шепнул на ухо: «Не слушай ты его – он так себе цену набивает!». Это прадед мой покойный, дед Тимофей шепнул – он всегда мне помогает, когда совсем подопрет!.. Ну да и х…й с ними, с этими «костоправами» недоделанными со всеми – главное, что я там на Новый Год не подзастрял! – Малышев еще раз хлопнул Богатурова по плечу крепкой крестьянской рукой. – Неужели ты полагал, что я останусь в больнице слушать стоны и хрип тяжело больных соседей по палате, и брошу верного друга на произвол жестокой безденежной судьбы в Новогоднюю ночь?! Нет ничего страшнее, чем оказаться без копейки денег накануне ночи с тридцать первого декабря на первое января, особенно такому талантливому человеку, как ты, Славян! Пойдем сначала пожрем в столовую, а там, на сытый желудок и подумаем хорошенько – что нам предпринять дальше?! Надеюсь – ты не возражаешь против моего плана?
– Ничуть, дружище! –