Возьми его, девочка!. Татьяна Воронцова
не помрет.
Данила сглотнул.
В прихожей хлопнула дверь.
– Ладно. Спасибо за компанию.
Закрыв ноутбук, Алекс встал и направился к двери. Он знал, что Данила провожает его сердитым, растерянным и одновременно умоляющим взглядом – еще бы, после таких признаний хочется по крайней мере насладиться реакцией собеседника, – но не обозначил своего отношения к услышанному ни ответным взглядом, ни гримасой, ни словом. Ничем.
– Добрый вечер, – прозвучал за спиной знакомый негромкий голос.
Вера ощутила близкое присутствие мужчины, который занимал так много – непозволительно много! – места в ее мыслях. Сделав шаг вперед, он ловко подхватил ее пальто и повесил на крючок.
– Спасибо, – пробормотала она, краснея.
Чувствовать себя гостьей в собственном доме! К горлу вдруг подкатил комок. Только бы не заметил. Взгляд, проникающий под одежду. Более того, под кожу. Наверняка был любимым сыночком, мать в нем души не чаяла. Думала, что растит принца. Признайся, признайся хотя бы себе самой, ведь и ты мечтаешь вырастить такого же принца, чьи глаза обещали бы рай и ад всякой женщине, уставшей от одиночества… Так, только не раскисать.
А поздно вечером, заглянув на кухню, она обнаружила там миску, точнее, тазик, с мандаринами и Данилу, который эти мандарины с урчанием пожирал. Тут же, на столе, возвышался величественный ананас.
– Откуда такое счастье? – поинтересовалась Вера, хотя ответ напрашивался сам собой.
– Арина сказала, можно не стесняться, – сообщил Данила с набитым ртом.
Вера молча смотрела на мандарины. Ей казалось, что мандарины, как небезызвестный пудинг, смотрят на нее.
– Бери, сладкие, – предложил любящий сын.
– Нет, спасибо. Я уже почистила зубы.
Глава 3
Она услышала приглушенный возглас, потом звук падения инструмента на керамогранит и выскочила из кухни посмотреть что случилось. Алекс стоял на табуретке, разглядывая пальцы левой руки. По его предплечью, от запястья к локтю, стекала темная струйка крови. На полу валялся нож, которым он, по всей видимости, умудрился рубануть себе по пальцу, сражаясь с телевизионным кабелем.
– Слезай, – скомандовала Вера, с тревогой всматриваясь в его побледневшее лицо. – Сейчас принесу перекись. Голова не кружится?
Не отвечая, Алекс прошел вслед за ней на кухню, сел, положил руку на стол. Перевел дыхание, как человек, изо всех сил старающийся не утратить присутствия духа. На его выступающих скулах блестели бисеринки пота. Все это несказанно удивило Веру, но от комментариев она воздержалась. Кровотечение было довольно сильным, пришлось крепко прижать к порезу клок ваты, пропитанный перекисью водорода, и поднять руку выше головы.
«Только бы у него хватило ума обойтись без истерических смешков и всяких там захватывающих историй, имевших место в его героическом прошлом, – подумала Вера, – когда он с честью выходил из самых тяжелых положений, плевал на ужасные травмы и все такое прочее». Но Алекс, похоже, ни о чем таком