Рожденный в огне. Розария Мунда
в тот же день мальчик заметил ту девочку во дворе: она сидела под деревом, закрыв глаза. Он подумал, что она спит, но девочка вдруг подняла веки и взглянула на него.
– Ты плакала сегодня на площади, – сказал он.
Он чувствовал, что должен поговорить с ней, чтобы убедиться в том, что в тот момент она разделяла его чувства и горе.
Он уже был готов все ей рассказать. Пришло время, решил он. Казнь Алетеи потрясла его до глубины души. Настало время уходить. И он хотел взять эту девочку с собой.
Она взглянула на него с таким видом, словно пыталась понять, готова ли все рассказать ему. Но постепенно собралась с духом. Ее лицо застыло, сделалось решительным, и она произнесла медленно и спокойно:
– Тот дракон убил мою семью.
Энни на Аэле старалась держаться ближе к Пэллору, когда мы возвращались в Каллиполис. Эскадрилья мчалась следом за нами. Энни ни о чем не спрашивала меня, и, воспользовавшись этим молчанием, я пытался избавиться от эмоциональной связи с Пэллором. Обнимая дракона за шею, я низко пригнулся в седле, пытаясь освободиться от ощущения ее близости, но это было нелегко. Пэллор чувствовал мою боль и не хотел отпускать, стараясь утешить. А тем временем вихрь мыслей кружился в моей голове…
Тиндейл был прав. А я все это время убеждал себя, что разговоры об угрозе со стороны Нового Питоса – это не более чем слухи, запущенные Министерством Пропаганды для легковерных представителей низших сословий…
Кто они, эти наездники, которые подлетели к нам так близко, что я мог бы с ними поговорить?
Неужели это другие выжившие после Дворцового дня?
Возможно, мои родственники?
Когда вдали замаячил Дворец, Энни наконец решилась заговорить. Ее слова звучали неразборчиво, лицо было скрыто защитным забралом шлема. Она повысила голос, пытаясь перекричать грохочущий шум дождя.
– Ли. Ты освободился от Пэллора?
Ее проблема, о которой она, возможно, не догадывалась, в том, что она не понимала, как сложно мне было освободиться от влияния Пэллора, и сейчас я все еще пытался это сделать. В отличие от других наездников, я редко поддавался всплеску эмоций, тем более длительному. Это было неправильно, и сейчас он это чувствовал.
Я стиснул зубы.
– Почти.
– Мы должны оповестить Дворец о том, что видели.
Я понял, куда она клонит, но промолчал. Меня ужасала мысль о военном совете, о том, что предстояло встретиться с Атреем прямо сейчас…
– Значит, ты…
«Значит, ты собираешься донести на меня?»
Будь я в лучшей форме, то сдержался бы и не задал ей вопрос, почти сорвавшийся с моего языка. Но я был ослаблен всплеском, и я дал волю охватившей меня панике. Энни коротко взглянула на меня. Но не попросила закончить вопрос.
– Будет неправильно, если ты не придешь. Возьми себя в руки.
Энни дернула поводья, отрываясь от остальной группы, и я бездумно последовал за ней. Внутренние покои раскинулись прямо под нами – башня с рядами окон,