Все еще я. Nikki Tozen
протянула потемневшую от времени фотокарточку, на которой она стояла вместе с мужчиной в военной форме и держала на руках маленького мальчика, а рядом к ней прижимались еще двое детей, только чуть повзрослее. – Счастливое было время, – с каким-то смиренным отчаянием проговорила она.
Блэйму нравилось, когда люди рассказывали ему о себе. Он с упоением прослушал историю ее жизни до самого утра.
Уже совсем рассвело, когда к их столику подошел какой-то человек и кинул газету, что-то ворча себе под нос.
– Что такое, мистер Дэниелс? – тут же поинтересовалась собеседница Блэйма.
– Да ребятня совсем с катушек слетела! – возмущенно бубнил он в свои гусарские усы.
– Что-то случилось? – спросил Блэйм.
– В Центральном парке вчера двое подростков провалились под лед, один из них был сыном какого-то миллиардера.
Женщина разразилась хохотом.
– Так это что, в этот пруд провалились?
– Да, прям под самый лед!
– Погибли?
Блэйм медленно встал из-за стола – на странице газеты он увидел статью, которая занимала практически всю полосу в разделе светской хроники, – и тихо вышел из кафетерия, так и не попрощавшись с пожилой дамой.
– А, ну это я еще не дочитал, – ехидно ухмыльнулся ее новый собеседник.
Блэйм не заметил, как оказался перед дверью своего номера. Заскочив в комнату, он начал лихорадочно искать телефон. Ему срочно нужно было убедиться, что прочитанное в газете произошло на самом деле.
– Мама? – шепотом обратился он к сонному голосу в телефоне.
– Что-то случилось? Почему ты звонишь мне в восемь утра? Ты разбудил меня!
– Прости. Тебе еще не звонил этот человек?
– С чего вдруг тебя стало это интересовать?
– Я увидел его имя в нью-йоркской газете. Похоже, у него случилось несчастье в семье.
– Ах, это. Значит, ты уже знаешь?
– Я всегда знал.
– Это не отменяет моей поездки. Я приеду в среду.
– Провалился под лед он?
– Зачем ты спрашиваешь? Мы больше не будем говорить о его семье! Я вообще не знаю, зачем ты уехал в Нью-Йорк!
– Кто провалился под лед?
– А что ты хочешь услышать?
– Имя.
– Ты, что, переживаешь за его семью?
– Просто скажи мне чертово имя!
– Не разговаривай так со мной!
– Он умер?
– Блэйм, что за разговор в восемь утра, я тебя умоляю!
– Хорошо. Прости меня. Я позвоню тебе вечером, нужно собираться на работу.
– Что… Блэйм!
День прошел как в тумане. Чуть ли не за руку Джерри затащил Блэйма на смотровую площадку Эмпайр-стейт-билдинг после смены. Ледяной ветер свистел в ушах и трепал волосы, пронизывая тело до самых костей. Близился закат.
Джерри, глядя в смотровой бинокль, показывал Блэйму реку Гудзон, торговый порт и еще один из самых значимых небоскребов Нью-Йорка, считающийся по праву, как и Статуя Свободы, лицом города – Крайслер-билдинг.
– А