Эксперимент. Дмитрий Красавин
Вероятно, внутри «вестибюля» каким-то образом было создано нечто подобное силе земного притяжения, так как через считанные секунды все становились на ноги, как это принято на Земле. Долго не раздумывая, Гвоздиков тоже устремился туда, ударился своим коконом о стену и, освободившись от него, сразу оказался посреди необъятной толпы, оглядывающих друг друга людей. Многие обнимались. Какая-то старушка с ниспадающими на плечи редкими седыми волосами, упав на колени и вздымая вверх голову, истово молилась, осеняя себя крестным знамением. Незнакомый мужчина, грассируя что-то по-французски, уткнулся Гвоздикову в плечо, как будто встретил старого друга, и расплакался. Сергей, ободряющее похлопав француза по спине, стал оглядываться вокруг. Похоже, сюда действительно переселилось все население Земли. Русской речи не было слышно, но ведь где-то здесь должны быть и наши. Молча приобняв на прощание француза, Гвоздиков пустился на поиски.
Чтобы не заплутать, решил идти вдоль хрустальной стенки, через которую ежесекундно в залу проникали тысячи новых пленников. Он вглядывался в их лица, говорил что-нибудь ободряющее, обнимал кого-то за плечи, ему отвечали взаимностью, плакали, улыбались, но из-за незнания языков дальше выражения чувств общение не шло. И вдруг в одном из приблизившихся к стене коконов, он увидел лицо Рабии – горничной, работавшей в турецком отеле и довольно сносно владеющей русским. Сергей ринулся к ней как к самому родному, желанному человеку. Ее кокон уже растаял за стеной холла, и она сделала первый шаг навстречу незнакомым людям, но, увидав устремленного к ней Гвоздикова, с ужасом попятилась назад, ткнулась спиной в стенку холла, прошла ее в обратном направлении и, вновь оказавшись внутри возникшего из ничего кокона, стала отдаляться в черноту космоса.
– Куда же ты? – прокричал Сергей.
Ответа не было.
Особо не размышляя, он тоже бросился к стене, с разбегу ударился о нее всем туловищем, вновь оказался внутри своего опостылевшего кокона и, спустя считанные секунды, движимый безудержным желанием встречи с единственным во всей этой толпе знакомым человеком, стал отдаляться от сверкающего вестибюля.
Однако расстояние между нашим героем и беглянкой продолжало увеличиваться – мощь ее ужаса при виде бывшего постояльца гостиницы явно превосходила мощь его желания пообщаться с нею. Осознав сей печальный факт и опасаясь, как бы из страха перед ним эта симпатичная, ставшая вдруг бесконечно близкой для него женщина не затерялась в черноте космоса, Гвоздиков прекратил погоню.
Пару минут Рабия еще продолжала удаляться, но, увидав наконец, что ее преследователь демонстративно уплывает в другую сторону, остановилась; некоторое время, прильнув к стенке своей прозрачной тюрьмы, напряженно наблюдала за ним и, убедившись, что ее больше никто не собирается преследовать, осторожно начала обратное движение в сторону космического вестибюля.
Когда ее облаченная в плотно прилегающее к телу бирюзовое платье