Преданные империей. Записки лейтенанта. Игорь Владимирович Котов
и другой имитацией военной деятельности, то наши – поминки. Тишиной и покоем.
– Командира батареи вызвали? – спросил я у одного из водителей по фамилии Корнач. Прибалтийца, говорящего фальцетом. Иногда мне казалось, что еще в детстве ему отрезали яйца, предопределяя его будущую профессию оперного певца. В высоком и неуклюжем младшем сержанте чувствовалась и прибалтийская лень и прибалтийская грусть. Да и певца из него не получилось.
– Вызывали. Его нигде нет, – соврал собеседник. И я это понял. По интонации. По глазам.
– Да я с ним только что…, – махнув рукой, еще не совсем понимая взаимоотношения внутри коллектива, я откровенно разозлился. Было на что.
Не прошло и двух месяцев, как меня перевели из Талды-Кургана – районного центра. Из одного полка в другой. Тогда было радостно – столица все же, но сейчас по-настоящему жалел об этом.
На самом деле командир батареи пил. И я это видел. В каптерке. С утра. И ему, по большому счету, было наплевать и на батарею, и на майора Китова в первую очередь, но технику действительно надо было готовить. Война… Помните?
– Ладно. Заводите машины. Прогрейте минут пять, – стараясь сдержать эмоции, ответил я, – О неисправностях доложите.
Еще через пять минут площадка со стоявшими автомобилями скрылась в сизом дыме выхлопных газов. А еще через десять командир отделения тяги составил мне список необходимого оборудования для полной комплектации ГАЗ-66 к маршу.
Далее была погрузка, которая особыми событиями не запомнилась, не считая двух задавленных бойцов из пехоты. Но были они не из нашего батальона, и поэтому особых эмоций сиё событие не вызвало. Так, мелкий штришок из жизни армии.
Марш: Алма-Ата – Афганистан
Если кратко – самый пьяный марш в моей офицерской биографии, хотя и не длинной, но наполненной такими сочными событиями, что вполне мог сойти год за три. Как на фронте. Пили все. Партизаны, призванные из запаса, чтобы утопить свой ужас, офицеры – потому так принято и потому что тоже не уютно, ибо алкоголь стирал грань между чувством долгом и страхом настолько сильно, что страх погружался в долг также быстро, как долг в страх. Солдаты срочники пили втихарика, и в основном старослужащие, но последних, ловили и пинали сапогами, не отходя от кассы, там же, в поезде. До полного протрезвления. Как правило, в тамбуре. Под лекцию замполитов. Стараясь не оставлять следов. Ни на лице, ни на жопе.
Страшное происходило тогда, когда литерный состав останавливался перед переездами на пару минут. Если неподалеку маячил сельпо – его брали штурмом, вычищая прилавки до зеркального блеска. Магазины делали месячный оборот за пару часов. Лишая водки – тьфу, какой водки? – «Солнцедара» – креплёного вина, которое продавалась везде, куда ни кинь глаз. По слухам, если после выпитой бутылки солнечного напитка помочиться на забор, от него останутся одни гвозди. Покупали, как правило, все что горит. Еще