Преданные империей. Записки лейтенанта. Игорь Владимирович Котов
приказы четко, с уважением к подчиненным. Не опускался до матерного оскорбления, даже в критические моменты жизни. В общем, был офицером толковым. Позднее я узнал, что был он той самой «военной костью», о которой любят посудачить историки, профессиональным военным. Я помню, с каким уважением он пожал мою и старшего лейтенанта Володи Кондратенкова ладонь, уже в Афганистане в районе Асадабада, недалеко от границы с Пакистаном, когда мы со своими бойцами уходили на операцию по захвату душманов, которые (по данным разведки) должны были в ночь пройти по тропе, ведущей к границе. Куда мы все сейчас, в общем-то, и направлялись.
Когда батальон стоял в Алма-Ате, единственный из старших офицеров мог поставить на место и Князева, и Косинова – двух батальонных старожил, впрочем, второй был более смекалист, а первый, как мне казалось, всего лишь хотел, пия водку сачкануть от фронта. Не удалось, хотя некоторым прапорам из части везло. Ту очередную пьянку Князева Перевалов предотвратил, выломав ногой двери каптерки, за которой укрылся уже «тёплый» командир минометной батареи, только-только вскрывший очередную бутылку с водкой, но успевший основательно приложиться к горлышку.
Это один из немногих старших офицеров, с кем встреча была бы для меня приятна.
Как и все батальоны советского периода, первый состоял из трех рот, минометной батареи, хозяйственного взвода, взвода АГС, штаба батальона. Штат военного времени составлял почти 400 человек личного состава, кучу вооружения и техники, офицерский корпус, включающий (дай Бог памяти) более 20 человек, в том числе и прапорщиков.
Загрузившись в эшелон, 27 декабря 1979 года мы тронулись в путь длинной в жизнь, не предполагая, что большинство из нас или погибнет в бою, или получит ранения, или… да что говорить. Но, ни один не сможет вернуться к мирной жизни, и до самой встречи со старухой Смертью будет помнить те годы так, словно они пронеслись перед глазами лишь вчера, как самые лучшие в жизни.
Это было славное время. Время больших надежд и приключений. Великой дружбы и братства. Время ожиданий и свершений. Чудное время молодости. Мы все жили ожиданием чего-то великого, в котором наши имена займут достойную строчку в истории страны, мы верили в удачу и наши вооружённые силы, в Брежнева и наше Правительство. В Министра обороны и советский народ, названный после Великой отечественной – победителем. Мы все были частью того народа.
Литерный, пронзая пространство, мчался к своему финалу. На редких остановках толпы неконтролируемых «партизан» мчались в магазины, запасаясь водкой, пивом и кагором, от чего дух в вагонах стоял настолько терпкий, что без противогаза к личному составу практический не пробраться.
Призванные на военную службу резервисты, окончательно забывшие на гражданке что такое дисциплина. Чем-то, напоминая армию батьки Махно времен Гражданской войны – немного озверевшие, чуть пьяные, абсолютно неконтролируемые и безрассудно храбрые, они могли бы стать