Зависимые от жизни. Ирина Говоруха
мастерству около пяти лет. Два года идет на освоение риса, три – на понимание рыбы. Экзамен состоит из многих заданий, самое сложное из которых – взять, не считая, рис для одного суши. В руке должно оказаться ровно сто зерен риса.
– Не может быть!
– Так говорят.
– А еще это блюдо могут готовить только мужчины.
– Почему?
– У вас выше температура тела.
– Где?
Матвей засмущался или притворился смущенным.
– Вообще выше. Это влияет на качество готового продукта.
Мы зашли в «Сушию». Над головами висели желтые и красные кубы, словно рождественские подарки. В пробирках шумела беловатая вода, напоминающая рисовый отвар.
– Можно сесть возле тебя?
– Нет. Сядь напротив.
Матвей обошел стол, подозвал официанта и стал вспоминать.
– В прошлом году я был в Дюссельдорфе на тренинге от компании. Мы не выходили из конференц-зала целый день. Устали жутко, и принимающая сторона организовала нам ужин, а потом баню. В ресторане играла музыка, что-то типа джаз-мануша, и я пригласил интересную немку на танец. Она была, как все, – рыжая, без косметики и очень непредвзято одета. Небрежно сколоты волосы, словно расчесывались позавчера, и постоянная внутренняя сосредоточенность на карьере. Говорят, что всех привлекательных немецких женщин сожгли в эпоху «охоты на ведьм». За двести лет уничтожили тех, кто был красив, леворук, имел черную кошку или «дьявольскую печать» на теле. Этой печатью могло оказаться обычное родимое пятно.
Так вот, мы общались, танцевали, и в какой-то момент мои руки с талии плавно скатились вниз и оказались у нее на бедрах. Она отреагировала молниеносно. Влепила мне смачную пощечину, и тут же затихла акустическая гитара.
– У нас так не принято, – сказала она настолько громко, что услышали, наверное, даже повара, быстро обжаривающие стейки с кровью.
Я извинился, и мы продолжили вечер. А в бане, когда я направлялся к бассейну, эта самая девушка вышла навстречу абсолютно голой и даже не смутилась. На ней не было ни полотенца, ни крохотных трусиков, ни волос, прячущих раздвоенность губ. С тех пор границы дозволенного у меня немного сместились.
Я отвернулась к окну. По лицу расползлись брезгливость и осуждение, проступая пятнами через макияж. Матвей быстро отследил изменения и сменил тему.
– Ты очень красивая.
– Обычная.
– Нет. У тебя что-то с глазами. Они смеются и плачут одновременно. Словно тяжелый воздух ложится на ровную воду. Они туманные и очень счастливые.
– Потому что я счастлива сама по себе.
– Это как?
– Это жизнь в ладу с собой. Это кайф от своих увлечений и максимальная наполненность. Это внешняя и внутренняя мажорная гармония… Если бы ты знал, как мне хорошо! Хорошо просыпаться и находить себя в ворохе простыней, а потом тянуться всем телом в некую стройную линию. Заваривать чай «Русский караван» и пить его с кусочками грейпфрутовых цукатов. Ехать на работу, медитируя в подземелье