Приключения моряка Паганеля. Владимир Гораль
мы их, болезных, скипидаром. А когда оба очухались, глядь, а ведь они ни буя не помнят, амнезия… память, стало быть, им отшибло…
Ну, мы с Борисом, не будь мормышки, переглянулись. Боря левым глазом подмигнуть хотел, да как подмигнешь, ежели он у него заплыл напрочь…
Ну, да я и без того понял, чего он сказать хотел:
«Ври, дескать, боцман. У тебя складнее выйдет…»
Ему что, циклопу бестолковому, а мне грех на душу. Ну не приучен я врать… В жизни за мной такого не водилось…
А куда денешься – жизнь-то заставит. Ну и наплел я глупостей, аж вспоминать противно…
Мне как раз бинокль с треснутой линзой, об мою личность расколотый, на глаза попался. Я и выдал импровизацию:
«А вы, – говорю, – Ромуальд Никанорыч (так мастеру нашему родители удружили), когда на мостик после аварии явились, то, себя не помня, да в состоянии аффекта пребывая, за штурманский инвентарь схватились и на младшего коллегу замахнулись… Да на наше с вами удачное счастье пребывал рядом с вами второй помощник ваш, Борис Батькович, – мужчина во всех местах героический… И, стало быть, заслонил он от удара вашего могучего отрока сего злополучного лицом своим коровьим…»
Тут малость запнулся я – чего дальше-то врать? Однако смотрю, палуба капитанского мостика от моих же сапог вся рыжей краской-суриком измордована…
«Ага! – говорю и вроде как с покаянием: – Я тут давеча у вас на крыле капитанского мостика леер ржавый пошкрябал и нынче же хотел его суриком замазать. А тут, когда нас айсбергом шибануло, сурик тот возьми и пролейся… Ну а вы, Ромуальд Никанорыч, по запарке сурик тот на палубе не заметили, равновесие потеряли и головой о переборку приложились. Ну и прилегли… ненадолго».
Вроде как складно вышло. Тем более сурик тот с меня всё еще подкапывал и палубу на мостике продолжал пачкать изрядно. Ну, капитан посмотрел на меня подозрительно – не дурак же, чует, не то что-то. Потом глянул снизу вверх на Борюню, второго помощника своего, детину, и правда, здоровенного, и вроде как лестно ему стало. Как же, сам мал, да удал… Эвона какого Голиафа отделал! Короче, так размечтался капитоша наш, что даже незаметно для себя позу статуи Давида принял…
* * *
В тот же день получили мы по радио распоряжение с берега – следовать в ближайший порт Готхоб для постановки в сухой док и производства ремонта судна. Уже к вечеру встали мы у причала, а к утру подняли наш аварийный траулер в док. Спустились мы с ребятами на палубу того дока. Стоим и смотрим снизу вверх на наш бедный промысловичок. А там та ещё картинка…
Весь правый борт, от форштевня до середины корпуса, выше и ниже ватерлинии натуральная стиральная доска. Шпангоуты через обшивку выпирают, будто рёбра корабельные. Смотрится это жутко, как-то по-человечьи. Глядим, вот и сам виновник торжества стоит, Витя Шептицкий. Незаметно подошёл к днищу траулера. Невеселый… Стоит,