Идущие навстречу. На пути друг к другу. Между двух огней. Мария Борисовна Хайкина
музицировать, не обладая художественными способностями, рисовать так и не научилась, зато владела ниткой с иголкой, танцевала, ездила верхом, словом, знала и умела все то, что положено для девушки ее круга.
Матери не стало в тот самый период, когда начинается взросление, когда вчерашний ребенок начинает открывать в себе неизведанные силы, когда душу томят непонятные желания, и человеком завладевают совершенно новые интересы. Окажись мать рядом с нею в эту непростую пору, кто знает, быть может, ей удалось бы смягчить поведение дочери, уберечь ее от опасного влияния нового окружения и удержать от слишком опрометчивых поступков. Тогда, скорее всего, и не случилась бы и настоящая история.
…
Ветви деревьев хлестали Ровину по лицу, корни цеплялись за ноги, не пускал кустарник, все пыталось ее задержать. А сзади уже настигал похититель. Глаза его горели жаждой мщения, он тяжело дышал, и нож сверкал в его руке.
Ровина продиралась сквозь темный лес, движимая одним желанием – где-то укрыться, спрятаться, спастись от этого безумия. Тут земля расступилась, и она полетела вниз. Вскочив, девушка торопливо огляделась. Она оказалась в какой-то заросшей ложбине, со всех сторон рос густой кустарник. Ровина стала пробираться дальше. Твердая почва сменилась жидкой грязью, ноги в ней вязли, кусты окружали все плотнее и плотнее. Вперед девушка двигалась с огромным трудом. Наконец силы ее иссякли, и она так и застыла среди необъятного мрачного леса, одна, без помощи, без надежды на спасение. Молча ждала она конца.
Хорвин был совсем близко, она видела его пылающее ненавистью лицо, его безумный взгляд. Вот он занес нож, вот протянул руку, вот схватил ее. Девушка рванулась, но не могла даже пошевельнуться. Тогда она закричала, но и крик из горла не шел, как будто ей отказали не только руки и ноги, но и голос. Сделав последнее усилие вырваться из этого кошмара, она попыталась оттолкнуть его и открыла глаза.
Ровина по-прежнему была привязана к дереву, и Хорвин несильно тряс ее за плечо.
«Господи, это же сон, всего лишь сон!»
Но облегчение не пришло. Этот, реальный Хорвин не сжимал ножа в руке, и смотрел он спокойнее, чем его двойник из сна, но страх, будто вырвавшись из сновидений наружу, по-прежнему терзал девушку: она все еще не знала, чего ожидать от своего похитителя.
Между тем Хорвин стал ее развязывать. Но даже когда стягивающие ее путы пали, девушка не смогла пошевелиться. Ночной кошмар перешел в явь: тело отказывалось служить ей.
– Я себя не чувствую, – прошептала Ровина с ужасом.
Хорвин скользнул взглядом по ее безжизненным конечностям.
– У тебя затекло тело. Это – от веревок, – объяснил он.
Ровина бессильно глядела на него, не понимая, что делать. Хорвин посмотрел на ее несчастное лицо, на повисшие руки, снова на лицо…
– Потерпи, сейчас я помогу тебе, – сказал он ровным голосом.
Двумя