Питомцы апокалипсиса. Григорий Володин
доходить, что надежда – просто этап детства, очередная фаза, из которой рано или поздно вырастают. Как из горшка. Как из глупых диснеевских мультиков. Как из сказки, что твой отец – посмертный герой войны, поймавший вражескую пулю в грудь. Светлое будущее поблекло, как пух чертополоха на солнце.
Мальчик сжал красную нитку в кулаке. Кровь капала с разбитых костяшек. Серая стена громоздилась над ним как могильная плита. Как крепость.
«И чего я весь день как маленький?»
– Да, – прошептал мальчик. – Эта нитка намного длиннее.
В тот день – последний его день на Земле – Стас стал питомцем Юлирель.
Глава 1
Как обычно, я разбудил Юлю только с попытки дециллионной – мегаогромное число какое-то, больше, по-моему, нет. Ее странные желтые глаза со зрачками-полосками наконец раскрылись и сонно уставились на меня.
– Стас, – пробормотала Юля на певучем языке ананси, и опять закрыла глаза. Инопланетная девочка, с которой я нянчился уже шесть земных лет, перевернулась на бок. Одеяло соскользнуло с ее нагого бледно-голубого плеча.
Моя голова будто сама собой отвернулась. Взгляд уперся в окно, за которым гигантский белый столб Света затмевал бледный лазоревый рассвет, пронзая утреннее небо с курчавыми барашками. Рядом по всей длине яркого столба парили в воздухе черные ящики сканирующих его зондов. Сколько здесь живу, столько вижу за окном этот Свет. Столько бужу по утрам Юлю.
– Нет, сколько можно меня доставать?! – закричал я на ее родном языке.
– Еще немного, – прошептала Юля и засопела. Я взвился:
– Это чертовски негуманно!
Сап Юли стал громче. Пора начинать операцию «Болтанка».
Я схватил изголовье кровати Юли и затряс изо всех сил так, что девочка-ананси покатилась по постели туда-сюда. Черные волосы с кроваво-алым блеском разметались по подушке. Одеяло окутало Юлю с головой, как гусеницу. Спрятало нагое плечо. И я смог снова смотреть на нее.
– Тебе еще нужно успеть помыть голову, – крикнул я.
– Ее Стас моет, – тихий шепот из-под одеяла. Стоявший в углу фабрикоид, робот-уборщик, вдруг включился и зашагал по комнате, подметая пол.
– Аксамит я тебе не наращу, – прорычал я, высоко поднимая правый бок кровати. Юля скатилась с постели и бухнулась на пол.
Фабрикоид пролез мимо меня под кровать. Механические руки заскрипели, шурша по полу щеткой.
– Эй, тебя никто туда не звал, – сказал я. – Кыш!
Мои предплечья задрожали. Тяжелая кровать грозила выскользнуть из пальцев и прихлопнуть железного болвана.
Юля поднялась с пола, взъерошенная и нагая. Много, слишком много гладкой, как нектарин, девичьей голубой кожи раскрылось передо мной. Я чуть не отпустил кровать.
– Чего стоишь? Одевайся, – прохрипел я, крепко зажмуриваясь и пытаясь не думать о безукоризненно изящной линии тела. Отвлекись на что-нибудь, приказал я себе, помедитируй. Интересно, как это вообще делается – медитация?
– Сначала волосы, – сказала Юля. – Новый аксамит растворяется от брызг воды.
Представляй