Тайна женского сердца. В. П. Волк-Карачевский
Нелимовым, Александр, считавший его своим родителем, смотрел на мир глазами майора Нелимова. Он стал для него непререкаемым авторитетом и со шпагою в руке, и у ландкарты, по которой они намечали возможное движение войск. И в оценках и мнениях о немцах, поналезших в Россию как тараканы к хлебу на кухонном столе, и о блуднице Екатерине, выудившей из-под носа у немца Панина и хохла Разумовского императорскую корону, и о Потемкине, щеголявшем, как шут гороховый, в фельдмаршальском мундире, украшенном бриллиантовыми пуговицами.
Да и сам Александр, в свои восемнадцать лет мало в жизни повидавший, так как дальше Твери еще никуда не ездил, но не мало знавший, так как перечитал на пяти языках почти все написанное за две тысячи лет, и еще больше понимавший благодаря усердно наставлявшим его Карлу Ивановичу Гофману и Петру Петровичу Зайцеву, уже приходил к тем же выводам и определениям, которые слышал от отца.
Рассказ Зайцева только подвел черту и стал поводом, чтобы сказать: «Верую, верую и трудов не пожалею, жизни не пощажу в борьбе за правое и священное дело!» И, полный сил и отваги, с неотразимой шпагой в одной руке и неопровержимым отречением Анны (за ним ему осталось только два раза съездить к Зайцеву), он уже готов ринуться в бой, броситься навстречу жестоким сражениям и опасным приключениям, войти в интриги, преодолеть их коварство и победить – победить или геройски сложить голову за святое, правое дело.
Хотя нет, конечно же, не погибнуть, а просто победить вместе с друзьями, тем же бароном Дельвигом и еще двумя смелыми, ловкими и преданными товарищами, они рано или поздно отыщутся в боях и походах.
И вот в тот самый момент, когда, казалось бы, можно уже седлать коня, подобного легендарному Буцефалу или Росинанту или хотя бы лошади того цвета, который весьма распространен в растительном мире, но редко встречается у лошадей, зато может помочь ее владельцу обрести заклятого врага, вдруг выясняется, что герой не совсем свободен.
Ладно уж ни на что, кроме жаркой ночи, не претендовавшие многоопытная Анастасия и неудержимая Анисья, и босоногие нимфы полей и лугов, и даже Фенюшка, о ней нет-нет да и вспомнишь. Ладно уж любившая его тайно и самоотверженно тетушка барона Дельвига. Ладно уж княгиня Ксения Павловна Свирская, чуть не утащившая его в Париж, как кошка зазевавшегося неосторожного мышонка. Ладно уж жена тверского губернского чиновника – ее даже имя забылось. Всех их можно бы зачислить в грехи молодости, не сказать чтобы печальные ни для них, ни для него.
Но вот Поленька… Как быть с Поленькой?
Ах как некстати Катенька поторопила помолвку! Рассказать Поленьке все как есть? И она в ответ бросится к нему на шею и поклянется, что готова отдать ему свою жизнь и, если нужно, погибнуть вместе с ним… И погибнет, если придется, или поедет, как княжна Долгорукова, то есть графиня Шереметева, за ним в ссылку в Сибирь, если его постигнет неудача…
Имеет ли он право так распоряжаться ее жизнью? А если получится как у отца… Мать, наверное, тоже по девичьей восторженности молодых лет готова была на