Оружие Возмездия. Олег Дивов
адаптируешься. Плюс, у меня была уважительная причина: температура подскочила.
В общем, я постоял немного на разводе, а потом взял, закатил глаза и упал. Мне случалось до этого терять сознание дважды. В первый раз кислородное голодание на высоте «помогло», во второй та же высокая температура. Я умел различать признаки надвигающейся «отключки» и знал, как ее избежать. Но армия меня перехитрила, загнав в хроническое полуобморочное состояние, из которого не то, что симптомы какие учуять – маму родную фиг опознаешь.
Упал я не опасно: сложился, будто карточный домик, и на несколько секунд выключился из жизни. Очнулся, когда сержанты волоком тащили меня в умывальную комнату. Усадили, прислонив к стене, дали закурить, сказали: «Ничего, чувак, это бывает, когда отдышишься – догоняй батарею» и оставили в покое. Я затянулся «Примой», огляделся по сторонам и увидел такое…
КАК Я БЫЛ ЭКСТРАСЕНСОМ
Это тоже был «умывальник», только другой – грязный, запущенный, тускло освещенный. И здоровый кавказец, одетый почему-то в тельняшку, бил меня прямым в челюсть, а я уклонялся, подставляя под удар плечо…
Вот тут я очнулся по-настоящему. Видение было настолько ярким и четким, что я просто не мог его не запомнить до мельчайших подробностей. Действие происходило летом, в совершенно другой воинской части, и порядки тамошние мне уже заранее не нравились. Интересно: мои ощущения «там» не были из ряда вон выходящими. Головой об стену не бился, в обморок падать не собирался. Помню легкий испуг, желание не пропустить удар… Еще тепло было. Наконец-то тепло. И все.
Одна закавыка: я там никогда раньше не был, ребята, кавказца этого не видел, и хабэшку в жизни не носил.
Поразмыслив минуту-другую, я понял – информации для анализа мало. «Там», похоже, было лето 1988 года, мой второй период службы. Как минимум, ваш покорный слуга дожил до того дня – что радовало. Оставалось ждать и помнить. Я докурил, кое-как отлип от стены, встал на ноги, умылся ледяной водой и пошел на мороз долбить треклятую щебенку.
Потом было очень много событий, так много, что я о видении не вспоминал. Оно никуда не делось, просто хранилось в самом дальнем углу памяти. До момента его э-э… сбывания мне еще предстояло служить, как медному чайнику. Пока же я успел здорово разозлиться – настолько, что упала температура (испугалась, наверное). Добрел до железнодорожных путей и взялся за лом.
– Ты как?
– Жить буду, товарищ сержант.
– Не надрывайся, отдыхай почаще. А то загнешься, и у нас будут неприятности.
Через час я провалился сквозь полувагон со щебенкой. Знаете, у него такие люки внизу, чтобы сыпучий груз сам выпадал. Увы, на морозе сыпучий груз теряет сыпучесть. То есть, люки мы открывали, и что-то оттуда удавалось выковырять, но остальные разгрузочные процедуры сводились к залезанию наверх, долбанию груза ломом и киданию отдолбанных кусков лопатой через борт.