Чучельник. Мила Менка
закрытыми.
Внезапно я похолодел от ужаса… Влажное дыхание обожгло мне затылок… Потом чья-то когтистая рука оперлась на мою спину… Я не трус, но впервые осознал выражение «волосы зашевелились на голове». Читая про себя «Отче наш», я сжал свой нательный крест и, резко обернувшись, вытянул его перед собой, крича:
– С нами Бог! С на… Ах ты сволочь! Брут! Ты же меня до смерти напугал, понимаешь, песья ты голова!
Я схватил собаку, поцеловал прямо в нос, и Брут в ответ стал лизать мне щеки, лоб.
– Уйди, хватит! – я оттолкнул пса. – Лучше покажи, как ты вошел?
И Брут показал. В одном месте под стеной была яма. Чуть подкопав ее, я оказался снаружи. Здесь лаз был закрыт зарослями лопуха и оттого совершенно незаметен. Я встал, отряхнулся и пошел к монаху, который смиренно молился неподалеку.
Лошадь пришлось отпустить. Йоган согласился пойти со мной внутрь, взяв с меня слово, что мои интересы не противоречат Божьим заповедям. Оказавшись за замковой стеной, он первым делом пожелал осмотреть часовню и только затем согласился сопровождать меня в прогулке по господскому дому.
Мы обошли все постройки, совали носы во все сараи и амбары, но часовни не было.
– Поразительно! Где же на протяжении веков молились представители этого знатного рода? Так не бывает! Часовня, должно быть, находится в доме… – сам с собой рассуждал Йоган. – И где, хотелось бы знать, они хоронят своих мертвецов?
Честно признаться, в отличие от отца Йогана, мне это было неинтересно. Еще в детстве матушка учила меня не бояться покойников – мол, они уже не могут причинить вреда, в отличие от злых людей, которые живы. Я вспомнил об этом теперь, когда все мое существо испытывало странную смесь разнообразных чувств: с одной стороны, мне хотелось развернуться, сесть на лошадь и скакать во весь опор до самого отчего дома; с другой стороны, тайна С* влекла меня непреодолимо. Я понимал, что выбор невелик – либо я раскрою ее, либо сойду с ума. Как человек практический, хоть и всосавший с молоком кормилицы все ее сказки вместе с лешими, русалками и домовыми, я надеялся, что все окажется просто спектаклем, который поставил злой гений, чтобы достичь своих вполне объяснимых с обывательской точки зрения целей. Я желал, чтобы все сверхъестественное, с чем мне пришлось соприкоснуться, разъяснилось сегодня. И это желание подгоняло меня вперед.
Как я и предполагал, парадная дверь господского дома была заперта. Но я готов был дать руку на отсечение, что в одном из окон дрогнула портьера. Еще находясь наверху стены, я случайно скользнул взглядом в сторону дома и заметил отблеск в витражном окошке мансарды, но не придал этому значения, решив, что это просто оптический обман.
Соорудив отмычку из захваченных мной в одном из сараев подручных средств, я пытался открыть дверь. Йоган же отвернулся, показывая всем своим видом, насколько он не одобряет моих действий.
– Ну же, святой отец! Добро должно быть с кулаками! – пытался я его подбодрить.
– Ага… и с отмычками, – пробурчал себе под нос монах и опять