Моя ужасная няня. Кристианна Брэнд
к ней снаружи. С другой стороны двери доносились ужасающий рёв, причитания и громогласное «О-ля-ля» – это Хоппитт, Кухарка, Селеста, Эллен и Элис-и-Эмили обнаружили, что случилось с носками, и гладильным катком, и стулом, и сосисками, и кастрюлей с бульоном.
Ещё вроде бы оттуда слышалось хихиканье, которое, однако же, резко оборвалось, когда повелительный голос рявкнул:
– Евангелина! Немедленно открой эту дверь!
Дети держали дверь изо всех своих сил.
– Она не сможет! – крикнули они в ответ. – Мы крепко держим!
Няня Матильда стояла на лестнице и смотрела на детей сверху – потом подняла свою большую чёрную палку…
И дверь внезапно распахнулась в другую сторону – дети влетели в кухню, и на полу образовалась куча-мала из рук, ног, спин и удобно обращённых кверху мягких мест.
Хоппитт и Кухарка, не говоря ни слова, вручили Евангелине огромную сковороду.
«Шлёп-шлёп-шлёп», – запела сковорода.
Дети заверещали, барахтаясь и пытаясь встать, и наконец бросились за Суконную Дверь. Но как они ни тянули её на себя, она не закрывалась. Это было очень странно: столько детей, а не могут закрыть дверь.
И через не желающую закрываться дверь они видели, как Хоппитт, Кухарка, Селеста, Эллен и Элис-и-Эмили вооружают Евангелину для настоящей битвы. Наконец девчонка вышла, готовая к бою, подталкиваемая руками слуг и понукаемая их призывами быть храброй. На голове Евангелины красовалась огромная чёрная эмалированная кастрюля, обширный фасад был прикрыт большим противнем; в одной руке она держала сковороду (уже немного помятую), а в другой Кухаркину скалку. На большом круглом лице Евангелины читалось величайшее сомнение в исходе сражения, но за её спиной высился Хоппитт, вооружённый здоровенной вилкой, которой он подталкивал воительницу вперёд.
Дети бросились через переднюю к парадной двери. Воздух зазвенел от воплей: «Откройте дверь!», «Бежим в сад!». Дитя верещало: «Вевимат! Авыватя вевь!» – поспешая во всю возможную прыть своих коротеньких толстых ножек. Его подгузник грозил вот-вот свалиться.
Но если Суконная Дверь не желала закрываться, то парадная, напротив, отказывалась приоткрыться хотя бы на щёлочку. Дети тянули и дёргали её, ковырялись в замке, гремели большими засовами, навешивали и снимали цепочку, но ничто не помогало. А тем временем к ним приближалась закованная в доспехи Евангелина с боевой сковородой. Но…
– Да ведь это всего-навсего Евангелина, – вдруг произнёс Дэниел.
Дети прекратили бороться с дверью и уставились на Евангелину. Дверь же распахнулась за их спинами, но этого они уже не заметили.
– Да ведь это всего-навсего Евангелина, – повторили все.
– Атьня Ваняниня, – поддержало Дитя.
Лица детей расплылись в довольных ухмылках. Няня Матильда посмотрела сверху на детей, на Евангелину и её округлую и не слишком радостную физиономию – и ещё раз ударила об пол своей палкой. И в тот же миг из кухни выскочили остальные слуги,