Градации Черного. Анастасия Сергеевна Столярова
пока это не нужно. Знаешь, мне так нравится, что ты еще такой чистый, в чем-то наивный. Ты сказал, что я красивый, что я необычный. Другие люди начали бы с того, что у меня куча бабла…
Женя что-то хотел сказать, но умолк, на его лице было смущение, Адольф отметил, что по его лицу можно действительно читать как по открытой книге, он ободряюще улыбнулся и Женя все же неловко спросил:
– Ранее ты говорил, что у тебя нет друзей, только знакомые. Мне это непонятно. Почему?
Адольф вновь задумался:
– У меня просто не было времени заводить друзей, Жень, – негромко сказал он, – после школы я не бежал весело играть с друзьями, как наверняка это делал ты. Я шел домой учить уроки. Или отправлялся на курсы иностранного языка. Или посещал музыкальную школу. У меня не было никаких игрушек, отец выбрасывал их, чтобы меня ничто не отвлекало от учебы. Много лет мой день был расписан по минутам, очень редко я мог выкроить полчаса чтобы просто побыть наедине с собой. Но я не очень хочу об этом разговаривать, на самом деле, это не интересно. Да, таких как я, обычно называют ботаник или задрот…
И он негромко рассмеялся и тоже Женя неуверенно улыбнулся, Адольф наконец нехотя произнес после довольно продолжительной паузы:
– Знаешь, у меня ведь по сути, не было детства. Оно закончилось, когда твой отец ушел от нас, мне было тогда семь лет… Я словно начал жить своей жизнью только два года назад, когда отец умер… – он помолчал и привычно легко улыбнулся: – но, наверно, и у тебя не было детства, я прав?
Женя отрицательно покачал головой:
– У меня было счастливое детство, – тихо проговорил он, – игрушек у меня тоже не было, Рома считал, что игрушки нужны только девчонкам. Конечно, в школе я учился не так усердно, как ты, он меня и не заставлял. Каждый год мы ездили с ним почти на все лето на море, к его родственникам в Волгоград, ходили в походы, за грибами, зимой катались на лыжах. Я могу с уверенностью сказать, что у меня была настоящая семья…
Он умолк и Адольф усмехнулся:
– Мне всегда было странно, Жень, что о своем детстве ты рассказываешь только о том времени, когда ты уже был с Романом, а ведь он взял тебя когда тебе было шесть. Неужели ты совсем не помнишь Ваню, своего родного отца?
Женя закусил губу и отрицательно покачал головой:
– Я его практически не помню, – наконец с трудом выговорил он, – все те события словно потерялись в темноте, я помню только холод, одиночество, страх…я задыхаюсь где-то в темноте. И его лицо в гробу, такое белое, такое равнодушное… вот и все…
Женя замолчал и потом подсел к Адольфу ближе и взял его за руку:
– Я хотел тебе сказать, что я очень рад, что у меня появился ты, – совсем тихо проговорил он, – я часто думаю о том, что ты самый близкий мне человек на земле, я хочу узнать тебя лучше…
Адольф тоже молчал, поигрывая бокалом и напряженно думая о чем-то. Потом он перевел взгляд на Женю и привычно легко улыбнулся:
– Я тоже рад, что у меня появился ты – усмехнулся он, – когда ты рядом, у меня нет этого мерзкого ощущения, что я остался один во всем мире. Не бери