Крылья Улефа. Алёна Вадимовна Тихонова

      Глава 5

      Анви не хотела входить в этот дом. Хоть он и принадлежал её родителям, она знала, что они давно здесь не живут, и даже птицы облетают его стороной. И неудивительно, если вспомнить, при каких условиях её семья отсюда переехала. Дом так и не удалось продать, и в подарок его тоже никто не хотел брать. Уже от одного только вида порога и входной двери бросало в дрожь и холодный пот. Да уж, слава разлетелась быстро, и, кажется, во много раз превзошла то, что на самом деле случилось. Ещё бы, наверно, каждый второй Мастер использовал это как наглядный пример того, почему с магией, особенно магией призывов или изменения пространства, нужно быть настолько осторожными, что лучше бы и вовсе с такими её областями не связываться! Эх, и подумать только, что, когда они только перебрались сюда, отец снискал такой почёт своими редчайшими для этих мест познаниями в медицине без применения особенных способностей, которые здесь традиционно принимали за колдовство, что визит в их скромную обитель считался почётным. Хотя они не принадлежали к высшему кругу по праву рождения, таланты и навыки отца подняли их туда, как бы приравняв к самым сливкам местного общества. Несмотря на скромное убранство дома, простую утварь и умеренно дешёвую меблировку, сюда захаживали часто, этикет же запрещал им замечать стеснённость славного доктора, его жены и дочери в средствах. Гости отзывались о всей их семье с восхищением, чуть-чуть наигранным, но всё равно приятным не избалованным вниманием людям. И так продолжалось несколько лет, пока она и её друг, Подд, не взяли тот фолиант без спроса и не… Анви закусила губу и шагнула вперёд – столько лет прошло, пора бы и преодолеть детские страхи. Пальцы её легли на круглую позолоченную ручку. И застыли. Воспоминания о том, как она последний раз прикасалась к этой двери, как споткнулась на пороге и чуть не упала, на чём бы ей и пришёл конец, как пить дать, нахлынули все разом, и Анви чуть не захлебнулась в потоке, одинокая, слабая и беспомощная. Пальцы не чувствовались, онемели. Она больше не могла ими пошевелить. Сделать вдох или выдох тоже не удавалось. Тело не слушалось, ноги стали ватными. Не вынеся звона тишины в ушах и ощущения собственной никчемности и слабости, Анви буквально заставила себя сдвинуться с места, как глыбу пошевелила. Наваждение пропало, и она, торжествуя пусть крохотную, но всё же победу, вошла, изображая внешне больше уверенности, чем чувствовала на самом деле.

      Анви уже почти взрослая и стремится мыслить логически. Та штука наверняка уже давно ушла, так что лучше не накручивать себя попусту. Её не напугаешь толстым слоем пыли и клочьями паутины.

      Вот только почему-то ни того, ни другого внутри не оказалось. Как будто кто-то убирался тут в отсутствие хозяев. Тёплых отпечатков незнакомых аур нет, лишь старые, уже давно остывшие, выцветшие и блёклые – самой Анви и её родителей. Дыхание жизни давно не посещало эти безучастные ко всему стены. Просто выхолощенная оболочка, из которой время и забвение, братья-близнецы