Любовь длиною в жизнь. Фердинанд Фингер

      Ну как проходит зимний день,

      Проходит слава Богу по-немногу,

      Мне 76-ой, ну кажется предел,

      А все равно в заботах и тревогах.

      Когда-то мне одна сказала так,

      После шестидесяти у человека нет мечтаний,

      Он как растение и не идет ему никак

      Иметь желания – иметь мечтаний.

      Как легковесно заявление звучит,

      Безапеляционно сказанное ею.

      Она не понимала, что и говорит,

      Пусть доживет до этих лет, Бог с нею.

      Встаю, но не легко, как раньше было, вот

      Любимая моя жена со мною рядом,

      А мыслей в голове не в проворот,

      Как облачка бегут, но не во сне отрадном.

      Года словно палач над головой,

      Казнит нас время снегом осыпая,

      Молюсь за женщину, которая со мной,

      За женщину, которую уж пятьдесят я знаю.

      И все равно я вижу в ней ту красоту,

      В которую влюбился я когда-то,

      Она мне украшает жизнь, поэтому живу,

      Она со мною, не Ксантипою Сократа.

      При всех грехах моих, любовь я к ней храню,

      Она любовь мою навеки заслужила,

      Она святая женщина и преданность свою

      Мне без остатка в жизни подарила.

      Когда встаю, молюсь за сына и жену,

      Я Господа благодарю за день насущный,

      Дать всем хорошим людям по добру,

      И подбодрить меня в заботах сущих.

      Затем почистить, дать еду коту,

      Которого с женою любим мы безмерно,

      Он умный, поумнее нас, и потому

      Ему внимание оказываем непременно.

      Похолодало, время растопить камин,

      Подарит он тепло моей любимой,

      Она берется за уничтожение морщин,

      Борьба со старостью кусочком льда – долой морщины.

      Затем уборка в доме – хватит на двоих,

      Да завтрак приготовить – нужно время,

      Затем немножко надо почесать язык,

      Проблемы сына обсудить, ведь тоже бремя.

      Он врач, и денежки идут большим трудом,

      А тратит их налево и направо без раздумья,

      И к сорока шести лишился он почти всего,

      Ну половину бывшего, полпенсии – безумье.

      Ругать нам стыдно сына-добряка,

      Но страх – уйдем, а он останется без денег,

      На обсуждение проблем уходит два часа,

      А толку что ругать, ведь не бездельник.

      Зато бездельнице-жене досталось все,

      Полпенсии и содержание на годы,

      Которые хватает ей на все про все,

      А нам на старости душевные невзгоды.

      Затем, если жена больна, готовлю ей обед,

      Хотя обед тот ест она с опаской,

      Невкусно, в этом тот секрет,

      Что я спешу писать стихи, не до обеда, ясно.

      Затем