Венецiанская утопленница. Александр Климов
так! – городовой строчит карандашом, слюнявя грифель розовым языком. – Вот это правда!
– А ещё они как окружили наш «Варяг» всем своим флотом и кричат нам сдаваться…
– По-русски? – удивляется депутат и читает одновременно фронтовую сводку в газете.
– Нет. По-обезьяньи. – Чая несёт. – По-русски у них язык заплетается.
– Потому что маленький! – городовой отбирает у депутата газету, почитать на досуге в уборной.
Трактирщик стоит тут же и с беспрестанной улыбкой вытирает руки грязным полотенцем.
– Ихняя Япония в зале на втором этаже на карте имеется. Очень, знаете, мелкая область. Мухе сесть негде, – дополняет халдей рассказчика.
– Негде!!! – соглашаются все присутствующие, а депутат просит принести ему карту. Он как раз поймал одну муху для опытов.
Готтофф делает хороший глоток и рассказывает дальше…
Как в них стреляли из всех орудий, а они смеялись в ответ. Как сожгли два, нет – четыре или пять крейсеров неприятеля. Как японцы уже молили о пощаде, но вдруг закончились боеприпасы…
– А!!! Япона мать!!! – ревут окружающие.
– Но мы не сдаёмся. Открываю кингстоны вот этой самой рукой и… идём на дно, – тихой улыбкой светится Готтофф.
– Врагу не сдаётся наш гордый «Варяг»! – песня разрывает пространство.
Поют все.
Кто спал – проснулся.
Городовой поёт, держа невидимую фуражку в руках.
Трактирщик поёт и дебет с кредитом на счётах сводит.
Депутаты поют надрывно, ещё и успевают по сторонам смотреть – все ли на них смотрят.
Совсем не так поёт рабочий и битый каторгой люд. У них за каждым словом свой смысл имеется.
Один Чай Готтофф не знаком с текстом и только рот открывает.
5
Секретарь пишет стихотворение, которое его сиятельство собираются прочесть на свадьбе своей дочери. Криволап пунцового цвета утверждает, что пишет поэзию математически, сочленяя рифмы в цепь логических рассуждений.
Сам губернатор стоит у портрета императора на стене и сравнивает свои и царевы колготы.
– Я говорил вам, как люблю нашего дорогого государя.
Криволап встаёт со стула уже согнутым в поклоне.
– Готов цитировать вас, если понадобится.
– Нет. Не сейчас. Надеюсь, никогда не понадобится.
Губернатор ведёт пальцем вдоль линии монарших сапог.
– Мысль, что государь проявит мелочность при чтении отчёта вверенной мне губернии, – нехороша. Это унизительно для такого великого человека. Какие прекрасные сапоги он носит!
– Его величество сами себе сапоги изволили пошить. Вам угодно заказать пару парадных сапог у государя?
– Упаси бог! – Губернатор бледнеет от одной мысли вступить в царских сапогах во что-нибудь непечатное. – Готова моя ода, Ломоносов?
Поэма исполнена на двух языках. На латыни и на русском. Она будет напечатана в губернской и столичной газете и выделена штрих-рамкой