Алпамыша, или Потомок великанов. Ика Маика
Светило, слово даю!
– Что ты заладил: Светило, да Светило… Ясень меня зовут!
– А теперь, – велел Ясень, – отправляйся на старый мост и скажи мертвецам, что покой душам своим они получат, как только прощения испросят друг у друга. И коль скоро они это сделают, призови меня, я как раз к тому часу вновь в обходе буду.
– Как же с богами, то бишь с разбойниками быть? Они ведь, говорят, с моста глаз не спускают.
– Ещё как спускают, да только я об этом ведаю, больше никто. Тайна это их великая. Есть час, когда все они до единого засыпают, не могут они в этот час бодрствовать, природа у них такая. Он как раз скоро наступит. Так что ступай, поторапливайся, ты должен будешь успеть до их пробуждения.
Вскочил Иван на Федотов лисапед, скрестил руки на груди, закинул ноги на руль и понёсся скорей к мосту. Встал лисапед как вкопанный прямо посередине моста и зателикал звоночком, чтобы все мертвецы услышали, что он им сейчас скажет. Ну, Иван прокашлялся, горло прочистил, и поведал убийцам, кои продолжали колоть и резать друг друга, как им с этого самого момента обресть мир и покой на душе. Ощерились мертвецы и ну давай надрывать кишки над Иваном и его речью, а после продолжили своё занятие. А те, что были ближе к Ивану, обратили к нему свои обезображенные рожи, и протянули руки, чтобы стащить его с лисапеда вниз и там порешить, как это у них, у мёртвяков принято.
– Иди к нам, Ванюша, мы над тобой потешимся, а затем поглядим, каково тебе самому захочется потом прощевать свово душегуба!
Тянутся они за Иваном, никак не могут ухватить, уж больно ноги высоко задраны. Тут только Иван понял, почему дед Федот велел ему ноги на руль кажный раз класть, когда он через мост ехать соберётся. Жаль только, что мртвяки шины на лисапеде попортили, в крошку искромсали. Вдруг петухи первые хрипло заголосили. Испужался Иван, что не успеет порушить мост до того, как боги пробудятся.
Соскочил с лисапеда и давай прыгать, скакать по головам душегубов. Ошалели мертвецы от такой наглости и, принялись всем скопом ловить Ивана, подсобляя друг другу. А Ивану только того и надо было, он скоренько пробежался туда – обратно и на лисапед свой заново запрыгнул. Тут мертвецы увидали, что пока они за Иваном гонялись, друг друга резать, да колоть перестали.
А уж коль скоро ничто более их не связывало между собой, мост рассыпаться начал. Испугались мертвяки, что как были неупокоенными, так и останутся во веки вечные. Вспомнили, о чём им давеча Иван говорил, стали друг у друга прощение скоро вымаливать: прости, мол, нашло что-то, околдовали, сам не ведал, что творю…
Обрадовался Иван, что душегубы одумались, повинились, слез с лисапеда и начал руки им всем израненные пожимать. Увлёкся маленько, про время забыл, разбойные боги тем временем пробудились и увидели, что моста больше нет. Уж он рассыпался безмала весь, что мертвецы, прощённые, один за другим с лёгкостию разбредаются по их небесному оазису. Отяжелели от злобы и ненависти божественные души, головы и руки. Собрали они всю свою силу неземную, какую накопить сподвиглось, и обрушили всю без остатку, со всей яростию, на какую