Время зверинца. Говард Джейкобсон
я не смогу забыть, если однажды с ней встречусь.
– Поппи.
– Поппи! – Он втянул воздух сквозь зубы, словно возбуждаясь от одного лишь произнесения этого имени. – Поппи – а дальше?
– Поппи Эйзенхауэр.
Если предыдущий вздох говорил о возбуждении, то этот – уже о влюбленности.
– Из тех самых Эйзенхауэров?
– Не исключено дальнее родство. Ее второй муж был американцем. Вряд ли она успела раскопать его семейные корни, так как прожила с ним недолго. Он порвал с ней из-за того, что она позировала в обнимку с виолончелью для афиши концерта Боккерини[26].
– Не столь уж страшный грех, на мой взгляд.
Я не сообщил ему одну деталь, которую Поппи с шокирующей прямотой поведала мне уже вскоре после нашего знакомства: для той афиши она снялась обнаженной. Фрэнсису это знать было не обязательно.
Однако он вполне мог вообразить ее обнаженной и без моей помощи. «Поппи… позировать… виолончель… Боккерини» – такая комбинация слов сама по себе наводила на мысли о женской наготе.
Он изогнул одну бровь вопросительным знаком. Я пошевелил бровями, пытаясь изобразить желательный ему ответ.
– Значит, она снова вышла замуж? – спросил он, мелодично присвистнув.
Я отрицательно покачал головой.
– И ты до сих пор меня ей не представил? Я знаком с твоей женой, так почему бы не познакомиться и с ее мамой?
– Ах, Фрэнсис! – воскликнул я, намекая, что не рискнул бы доверить ее этому демоническому карлику-соблазнителю. Вот до какого подхалимажа вынуждены опускаться современные авторы.
Он наклонился вперед с еще большим трудом, чем ранее опускался на стул, и повторил имя:
– Поппи Эйзенхауэр.
Похоже, его что-то беспокоило, но он и сам не сразу понял, что именно.
– Надеюсь, ты не собираешься писать об этом роман? – спросил он. – С тебя станется.
– О чем?
– О Поппи Эйзенхауэр и о тебе. Об этой ситуации.
– «Мартышка и теща»?
Он сложил ладони умоляющим жестом, явно теряя терпение:
– Гай, если ты не собираешься переселяться в джунгли и жить с обезьянами, как Джейн Гудолл[27], – заметь, я вовсе не отговариваю тебя от этого, – но если у тебя нет такого намерения, советую забыть об этих животных.
– Мартышки имеют для меня метафорический смысл.
– Но читателям на это наплевать.
– Хорошо, оставим мартышек. Однако мне понравилась идея написать роман о моей теще. Почему бы нет? Хвалебная песнь прекрасной женщине в летах.
– Прошу тебя, только не это.
– Тебя беспокоит возможная реакция Ванессы?
– Меня беспокоишь ты. Это будет твоим профессиональным самоубийством.
– Почему? Как раз сейчас тема сексапильных старушек входит в моду. Книга станет бестселлером, Фрэнсис!
– Только не в твоем исполнении.
– А что не так с моим исполнением?
– Ты раскроешь тему с мужской точки зрения. – И что?
– А