Восьмерка, которая не умела любить. Валерия Леман
от времени стене, и в нее польется ток столетий. Ну, или, по крайней мере, двух – как гласила полустертая надпись под самой крышей, дом был построен в 1867 году.
Я долго не решался открыть тяжелую дверь подъезда и шагнуть на сумрачную лестницу, легким изгибом взлетающую к верхним этажам. Стоял во дворе и смотрел на сияющий солнечными зайчиками прямоугольник окна под самой крышей, откуда, должно быть, и упала, разбившись насмерть, моя любовь. Впрочем, необходимо душить в себе излишнюю сентиментальность.
Второй подъезд, четвертый этаж. Я и забыл, что номер ее квартиры – тридцать пять. А вот трель звонка живо напомнила те, прежние, годы. На миг меня даже посетила странная мысль, что вот сейчас распахнется дверь, и Кася скажет мне: «Привет».
Она и распахнула дверь. Точнее, это мне показалось, что на пороге стоит Кася. Те же светлые волосы и глаза, та же улыбка. Но почти сразу я понял свою ошибку: лицо и фигура более тяжелые, морщинки у глаз…
– Да, я не Кася, – словно угадав мои мысли, произнесла молодая женщина. – Я ее старшая сестра Тереза, для своих – Тека. А кто вы?
– Ален, – чувствуя себя не в своей тарелке, представился я. – Это я вам звонил. Хотел бы поговорить о Касе.
Не дослушав, Тереза кивнула и решительно направилась в комнату, жестом предложив следовать за ней.
Комната так же отличалась от прежней, как нынешняя хозяйка – от бывшей. Те же шторы, та же мебель, однако новые обои на стенах, новый восточный ковер на полу. Не было раньше и старинного книжного шкафа, заполненного книгами. Главное же – всюду валялись детские игрушки и яркая одежда.
– Моей дочери, – пояснила Тека, заметив мой взгляд. – Ей семь лет, и у нее революция в крови.
Женщина убрала с кресла мягкого Тедди и предложила мне сесть, а сама устроилась на диване напротив.
– О чем конкретно вы хотели поговорить?
– О смерти Каси. Отчего она умерла?
Тека усмехнулась.
– Отчего люди умирают? Оттого, что не хотят больше жить. Во всяком случае, сестра не оставила никакой записки, никакого объяснения. Ни дневников, ни личных писем. Просто встала на подоконник и прыгнула. Было пять часов утра.
Мне стало не по себе. Я представил себе раннее утро, распахнутое окно… Нет, все-таки отчего молодая, красивая девушка решается на такое?
– Ход ваших мыслей легко читается по лицу, – прервала мои размышления Тека. – Вы задаете себе вопрос, почему Кася шагнула из окна? Увы, вопрос без ответа. Хотя, возможно, все дело в банальной несчастной любви.
– Кася была несчастлива в любви? – пробормотал я, как будто сам не знал ответа.
Тека только пожала плечами.
– Ее бросали. Кто знает, отчего одних бросают, а с другими живут целую жизнь. Быть может, просто кому-то необходимо свое одиночество и страдания от этого одиночества? Наверное, не все умеют любить.
– Вы хотите сказать, что Кася не умела любить? – возмутился я. – Да она была самой нежной и любящей девушкой на свете!
Мудрая женщина Тека отреагировала на мой возглас, прозвучавший наивно и пылко, новой саркастической улыбкой.
– Возможно. Возможно,