Скованный ночью. Дин Кунц
свил паутину паук. В темноте его изделие было незаметно, однако оно явно не служило домом гигантскому мутанту, потому что шелковистые нити и спирали были такими хрупкими, что подались без всякого сопротивления. Несколько нитей прилипло к моему лицу, но я, взбираясь на крыльцо, стер их одной рукой, заботясь о произведенных мной разрушениях не больше, чем Годзилла, оставлявший за собой раздавленные небоскребы.
Хотя события последних недель научили меня с величайшим уважением относиться ко многим животным, с которыми мы делим этот мир, я никогда не был склонен к пантеизму. Пантеисты обожествляют все формы жизни, включая пауков и мух, но я не могу не думать о том, что пауки, мухи, жуки, червяки и прочие твари (в основном извивающиеся) будут есть меня после моей смерти. Я не собираюсь относиться к каждому живому созданию как к гражданину планеты, имеющему те же права, что и я, если это создание смотрит на меня как на обед. Уверен, что Мать-Природа понимает эту мою позицию и не обижается.
Входная дверь с облупившейся краской, слегка фосфоресцировавшей в лунном свете, была приоткрыта. Проржавевшие петли не заскрипели, а затрещали, как высохшие пальцы скелета, сжимающего кулак.
Я шагнул внутрь.
Поскольку у меня была причина позвонить не с улицы, а из дома, я решил, что будет безопаснее закрыть дверь. А вдруг птицы стряхнут с себя зловещий ступор и с криками устремятся за мной?
С другой стороны, открытая дверь – путь к отступлению. Я решил оставить ее открытой.
Хотя тьма вокруг стояла как при игре в жмурки, я знал, что нахожусь в гостиной, потому что сотни бунгало с крылечками были построены по одному и тому же плану. Здесь не было таких изысков, как вестибюль или холл. Гостиная, столовая, кухня и две спальни.
Даже тогда, когда за домиками ухаживали, эти скромные жилища предлагали минимум удобств семьям молодых офицеров, которые занимали их пару лет, а потом переезжали в другое место. Сейчас здесь пахло пылью, плесенью, гнилью и мышами.
Полы были деревянными, покрытыми несколькими слоями краски; линолеум имелся только на маленькой кухне. Половицы скрипели даже под ногами такого мастера беззвучного передвижения, как ваш покорный слуга.
Скрип меня не заботил. Он означал, что никто не сможет войти в бунгало с черного хода и застать меня врасплох.
Глаза постепенно привыкли к темноте, и я разглядел передние окна. Пробитые на уровне козырька крыльца, они были видны даже в отраженном лунном свете. Пепельно-серые прямоугольники в кромешной черноте.
Я подошел к ближайшему из двух окон, как ни странно, целых. Стекло было грязным; я вынул салфетку «Клинекс» и протер середину.
Передние дворы этих хором невелики; меж магнолий виднелась улица. Я не ожидал увидеть там парад, но поскольку даже местные драм-мажоретки в коротких юбочках могли оказаться такими же оборотнями, как и все остальные, следовало проявлять осторожность.
Я снова включил сотовый телефон и набрал отсутствующий в справочниках номер «Кей-Бей», самой большой