Шрамы войны. Одиссея пленного солдата вермахта. 1945. Райнхольд Браун
его пережили и оставили в прошлом. Утром мы жевали свой горький хлеб, а вечером уже были в горной деревушке. Первый этап был пройден. Нас привезли в здание бывшего технического училища и поселили там. Мы разлеглись по нарам и крепко уснули.
На следующее утро на работу нас не погнали. Нам надо отдохнуть, объявили русские. Что? Отдохнуть? Да, отдохнуть. Мы могли болтаться по двору, делать все что нам было угодно и предаваться мечтаниям. Мы могли растопить печку и посушить ноги. «Бежим! – сказал я Готлибу. – Бежим!» Мы остановились в дверях, мороз щипал нас за щеки. Куда, собственно, идти? Куда, если я еще раз скажу: «Бежим»? Ах да, мы убежим в этот простор! В этот широкий простор. Этот изумительный простор! «Смотри, нигде, насколько хватает глаз, нет никакой колючей проволоки. Смотри, вон там идет румынский крестьянин. Вот еще один!» Сердце бешено забилось, готовое выскочить из груди. Я был готов немедленно пуститься в путь. Но пришлось обуздать себя, смириться и, как говорится, не сходить с ума.
– Счастливого пути, – произнес стоявший рядом Готлиб.
– Да! – согласился я, и мы вернулись в теплое помещение.
Я долго лежал на нарах, глядя в выбеленный потолок. Штукатурка во многих местах обвалилась, обнажив дранки, на которых она когда-то держалась. Дранка казалась мне прутьями клетки, но эти прутья можно легко разорвать. Тогда в потолке образуется настоящая дыра. Надо собраться с мыслями, а не думать о всякой чепухе! – одернул я себя. Я наконец закрыл глаза и немного поумнел. Надо проявить терпение. Надо терпеть до тех пор, пока не прекратятся снежные бури, дождаться, когда начнет пригревать солнце. Надо будет подготовиться, чтобы с гарантией исчезнуть отсюда под покровом темной ночи. Я без устали думал, ломая голову над тем, как приступить к делу со всей возможной осмотрительностью и осторожностью. Мысли мои оживились, как никогда прежде. Но спешить мне не хотелось, нахрапом здесь ничего не сделаешь. Но я должен быть первым! Для меня это безусловная необходимость, я должен затаиться и ждать, украдкой наблюдая за другими. Не может быть, чтобы мы с Готлибом были единственными, кто вынашивал планы побега. Кроме того, надо окрепнуть, набраться сил! Надо договориться с румынами, чтобы тайно получать у них еду. Надо каким-то образом это устроить, я не успокоюсь, пока не добьюсь этого. Мне нужна гражданская одежда, но я побеспокоюсь и об этом. Надо попытаться ночью пробраться в деревню, чтобы там украсть все, что мне нужно, а еще лучше найти лояльного румына. Да, так и будет. Главное – не терять времени даром!
Я размышлял о планах, когда в полдень нас вызвали к русскому коменданту. Он обратился к нам. Переводчик повторял за ним фразу за фразой. Сначала комендант рассказал, какой работой мы будем заниматься. Мы внимательно слушали. Под конец голос русского стал живее, и переводчик прокаркал:
– Господин комендант сказал, что здесь нет ни ограды, ни колючей проволоки. Кто попытается бежать, будет расстрелян перед всеми остальными! Горы, снег и холод лучше любой