Чёрный лёд, белые лилии. Ольга Романовна Моисеева
Не обострилась болезнь?
Вера разочарованно выдохнула, и Таня быстро продолжила:
– Нет-нет, ты права, я знаю, но всё это звучало, будто… не знаю, какая-то последняя напутственная речь.
– Когда я умру, не говори обо мне Саше, ― вдруг мотнула головой она.
– Почему? ― Таня внимательно посмотрела на Веру.
– Не хочу. Не надо, нет, нет. Я не хочу, чтобы она знала такой свою мать. Не говори вообще. Ты обещаешь мне? Пообещай мне, Таня, ― загорячилась она, чувствуя, что начинает задыхаться.
– Обещаю, только успокойся, ― испуганно воскликнула Таня.
– Помнишь, ты говорила мне, что когда-то давно хотела стать писателем? ― спросила Вера, и Таня кивнула. ― Скажи мне, что ты не забросишь это. Иногда я чувствую, что умру уже совсем скоро.
– Вера…
– Нет, дослушай! ― упрямо сказала она. ― Я умру сегодня или через год, но не ты, ― Вера взяла Танину ладонь в свою. ― Просто сделай свою жизнь историей, которую стоит рассказать.
– Это, кажется, из какого-то фильма, ― подняла Таня брови.
– Я знаю, ― ответила Вера и засмеялась.
В маленьком польском посольстве было тесно: в выходной день, видимо, все поляки дружно решили оформить свои документы.
– Боже мой, сколько народу, откуда столько людей?.. ― ворчала Вера, занимая очередь в кабинет первичного приёма. ― Так мы ничего не дождёмся. Поднимемся на четвёртый, там, кажется, тоже можно.
– Как скажешь, ― согласилась Таня и направилась к лестнице. Вера замерла на пороге, чувствуя, что осилить два пролёта сегодня не сможет.
– А вообще, знаешь, давай на лифте. Я что-то устала, ― вдруг улыбнулась Таня.
Милая, добрая, нежная девочка Таня. Такая юная, но не по годам понимающая. Они зашли в лифт, Вера нажала нужную кнопку, двери закрылись, и лифт тронулся. Где-то на третьем этаже свет вдруг моргнул пару раз, и лифт встал.
– Чудесно, ― засмеялась Таня, садясь прямо на пол кабины. ― Сегодня определённо наш день. Сколько времени? Я боюсь, блин, опоздать, Калужный прибьёт. Так и сказал: «Попробуй мне опоздать».
– Половина восьмого. Тебе когда нужно вернуться?
– До девяти. Надеюсь, починить успеют.
Вера нажала кнопку вызова диспетчера и высказала ему всё, что думает об этом ужасном посольстве, где можно простоять в очередях полжизни, а также о качествах лифта. Испуганная женщина на том конце провода обещала быстро всё починить.
Таня смеялась, закрыв лицо ладонями.
Вера прислушалась: снаружи раздался какой-то протяжный, режущий по ушам, крайне неприятный звук. Она не сразу поняла. Испугалась только, когда увидела Танино бледное, как мел, лицо и испуганные огромные глаза.
– Это оно? ― тихо спросила она, и Таня только бессильно кивнула. ― Так вот как звучат сирены…
Стараясь не вслушиваться в крики там, за дверьми лифта, Вера подошла к панели с кнопками и неторопливо, спокойно нажала кнопку вызова диспетчера. На том конце молчали. Она нажала ещё раз, ещё и ещё, но диспетчер упорно