Завтра. Гийом Мюссо
мира моды, телевидения, кино – люди утонченные, элегантные, одетые с иголочки. Она примет тебя за деревенщину или за студента-недоучку.
– Но я должен быть тем, кто я есть! Самим собой!
Эйприл отмела его возражение.
– Первая встреча – дело серьезное, к ней надо приготовиться, ясно? Встречают, знаешь ли, по одежке! Первое впечатление остается в памяти навсегда!
Мэтью тут же вскипел.
– «Обращать внимание на внешность – все равно что выбирать книги по обложкам»![18]
– Можешь сколько угодно услаждать себя цитатами! Но я на твоем месте не задирала бы нос, а подумала и…
Мэтью тяжело вздохнул, помрачнел, покрутил в руках сигарету, собираясь поджечь, но не закурил и обратился к Эйприл:
– Ладно. Может, дашь мне пару полезных советов?..
Нью-Йорк
13 часов
– Ловенстайн! А не слишком ли много вы себе позволяете?! – прорычал Питер Бенедикт, толкнув прозрачную дверь погреба ресторана «Император».
Главный сомелье чуть ли не бегом бежал к подчиненной, которая укладывала бутылки в проволочный ящик.
– С какой это стати вы взяли на себя право покупать эти вина? – продолжал он рычать, размахивая листком желтой бумаги.
Эмма взглянула на листок. Это был счет с логотипом винодельческой фирмы, занимающейся продажей элитных сухих вин. Заказ был на три бутылки:
Домен Романе Конти (1991) – 1 бутылка;
Эрмитаж Кюве Кателен, Ж.Л. Шав (1991) – 1 бутылка;
Крахер Химмельрейх, Ослезе, домен Ж.Ж. Прюм (1982) – 1 бутылка.
Первая бутылка – волшебное и роскошное бургундское вино, вторая – благородный и родовитый шираз и третья – рислинг со сложным сладким вкусом. Все три лучшие сухие, все три безупречного миллезима[19]. Три самых замечательных сорта, какие только Эмма пробовала в своей жизни. Но она их не заказывала и могла в этом поклясться.
– Уверяю вас, Питер, я понятия не имею об этом заказе.
– Стыдно отнекиваться, Ловенстайн! На бланке заказа ваша подпись, и чек – средства переведены со счета ресторана «Император».
– Быть такого не может!
Побелев от гнева, Бенедикт продолжал осыпать Эмму упреками.
– Я только что осведомлялся у экспедитора, и он подтвердил, что бутылки были доставлены в ресторан. Я хочу знать, где они, и немедленно!
– Послушайте, здесь явно какая-то ошибка! Но это не так уж страшно. Нужно только…
– Ах, не страшно? А счет больше чем на десять тысяч тоже не серьезно?!
– Конечно, сумма значительная, но…
– Разбирайтесь с этой суммой как знаете, Ловенстайн! Но я требую, чтобы все было улажено к концу дня! – прошипел он и, угрожающе направив на нее палец, прибавил: – А иначе вон отсюда!
Не дожидаясь ответа, шеф резко повернулся и исчез за дверью.
Эмма несколько секунд приходила в себя, обескураженная яростным нападением. Бенедикт был сомелье старой школы, он считал, что женщинам нечего делать в винных погребах. Свою помощницу он терпеть не мог, и не без причины. Незадолго до
Афоризм, принадлежащий Лауре Конан, франкоязычной писательнице из Канады.
Года, в который сделано вино.