Чёрные апостолы. Татьяна Александровна Рубцова
их видели за столом. Они бывшие артисты, пили, играть уже не могли, а здесь занимались заготовкой ягод и грибов, сдавали, получали деньги, запасались продуктами. А мы, когда появились, стали сажать овощи, даже пшеницу и овес, завели кур, коров. Я вот закончила колледж.
– А отец?
– Папа умер. Сердце. После аварии он принял много обезболивающего, а это разрушает сердце. Я тогда сдавала сессию. Приехала домой и увидела могилу.
– Давно?
– Два года назад.
Я дотронулся до ее вздрогнувшей руки.
– Так мы и живем.
– А новички?
– По-разному. К нам же попадают и алкоголики, и наркоманы. Андрей бог в этой области. Совсем опустившихся он держит в изоляции, пока они не выздоровеют.
– А. Я, лично, не наркоман и выпиваю только по праздникам.
– Ну и хорошо. Вы хотите остаться?
– Не знаю. А могут не принять?
– Теперь я не знаю. Все решает Андрей.
– Апостол?
– Эти журналисты просто трепачи.
– А тот рыжий?
– А. Петр Васильев. Он комбайнер. Жена бросила его, он спился. Случайно нашел нас и остался. Про кого еще рассказать?
Я пожал плечами.
– Не знаю. Там есть еще два Якова, Иван и Варфоломей.
– Кто это? У нас есть только Иван Бережков, Ванечка, ему 7 лет. А остальных я не знаю.
– Я тоже.
– Вы шутите?
– Наверное. А какие у вас есть машины?
– Только старый микроавтобус «Рафик». Мы на нем привозим продукты и возим на продажу излишки картошки. А почему вы спросили про машины?
– Опять «вы»?
– Простите.
Настя смешалась и рассмеялась.
– Ого, молодежь, у вас весело.
Мы подняли головы. Андрей стоял на пороге и прикрывал за собой дверь.
– Вот что, Серега, пойдем со мной, потолкуем за жизнь.
Я с готовностью поднялся. Настя – тоже.
– А у тебя, Настенька, как дела? Как ходишь?
– Хорошо.
– Вот и хорошо. Ты береги себя, скоро наше пополнение рожать будешь. Идем, Серега, тебе повезло с доктором.
Я вышел за Андреем из комнаты. Мы не стали никуда заходить, а сели на завалинку соседнего дома.
– Ты, парень, не курил бы, и так у тебя легкое задето. В первые дни ты кровью кашлял.
Я с готовностью кивал.
Андрей не спешил продолжать. Я тоже молчал. Наконец он кашлянул в раздумье.
– Ты, вообще, как на жизнь смотришь? У нас останешься?
– Я вам много должен?
– Ты о чем?
– Ну, плата за лечение. За место. Еда там…
– Ты что, парень. У нас же коммуна.
– Да как-то непривычно. Не то время.
– Неважно. Мы здесь живем по другим законам, – Андрей встал. – Ты подумай. Если останешься, рады будем принять тебя жильцом нашей общины.
– Я думал, у вас – братья.
– Какие братья? – он обернулся.
– Как в монастыре.
– В сущности: все люди братья, а мы жильцы нашего общего дома. Да, кстати, ты женат?
– Да нет. Живу с матерью.
– Позвонить