Молитва из сточной канавы. Гарет Ханрахан
подхватился из лекционной залы в сопровождении свиты помощников и студентов. Эладора потащила с ними и Кари. Профессор разделывался с учениками по одному – первому ответил на вопрос об обрядах Варитианского королевского дома, второму сказал, когда сдавать сочинение, посоветовал третьему, в каких книгах справляться. Один за другим они поотваливались, и осталось только трое – Кари, Эладора и молодой человек, ступавший за Онгентом как тень. Между ними имелось определенное семейное сходство, и Кари решила, что это Онгентов сын, но там, где профессор был сплошь борода, вдохновение и буйные жесты, его сын был скорее замкнут, даже угрюм, и двигался скупыми шажками, наводя Кари на мысли о скорпионе. Он носил все такую же серую рясу студента, пережиток тех лет, когда здесь находилась семинария, – гляньте, даже она сумела кой-чего нахвататься на лекции, но при нем был кожаный ранец, и юноша постоянно держал его под правой рукой.
Кари рассматривала парня и заметила, что Эладора тоже на него заглазелась, правда, подход к оценке у нее совершенно другой. Кари встретилась с Эладорой взглядом и прыснула. Эладора отвернулась, краснее прежнего, и припустила за профессором, глядя уже не на парня, а на свои туфли. Онгент завел их троих к себе в кабинет. С трудом огибая ворохи записей и шаткие нагромождения книг, они отыскали себе места.
В специальных коробах под стеклом содержались приколотые к дощечкам насекомые, разломанные древние статуэтки, старые книги в кожаных переплетах, разные диковины в банках. На стенах висели простыни карт: на всех Гвердон в различных стадиях развития. На столе еще одна статуэтка: железный, с косой рожей уродец на корточках – напугавший Кари по непонятной причине. Немаленькое помещение, но до того набито Онгентовыми трудами и грудами бумаг, что Кари почувствовала себя в заточении. Это место не для нее. Эладора подметила ее недомогание и сдвинула стопки книг на заставленном подоконнике – так Кари хотя бы могла выглянуть из узкого окошка наружу, на квадрат университетского двора.
– Мирен, сделай нам чаю, – распорядился Онгент. Парнишка выскользнул за дверь. Эладора вызвалась ему помочь – чересчур быстро и охотно, – и Кари осталась с Онгентом наедине.
– Как ты сегодня, Кариллон? – спросил он. Он улыбался, но она – приколотая к дощечке муха.
– Бодро, – сказала она, затем торопливо добавила: – Никаких снов не видела. – Понятно, ей стоило бы кормить его помаленьку, провернуть схемку. Иметь виды на деньги – у Онгента их, ясно дело, полно. Но нет, не выйдет – слишком личное. Сюда оказалась впутана ее сестра. Ее семья.
Похоже, он не разочаровался ее признанием. Только кивнул.
– Отсутствие видений не менее важно. Мы должны изучать твой феномен, понимаешь? Что я хочу, дорогая, – это чтобы ты аккуратно вела наблюдения за… ну то есть за всем. Когда тебя посетит очередная греза, и, конечно, что именно ты увидишь, но также где ты в это время была и чем занималась. Отмечай: как спалось, что ты