Яркий, длинный, солнечный день. Вадим Бельский
взгляд сверлил ее затылок. Отчим стоял в дверном проеме, сопя и раскачиваясь. Удушающие пары заполняли комнату, слезы из глаз капали на пропись, а мыши из-под пальцев расползались в стороны.
До школы дорога была близкой: пару коротких переулков – и ты уже на школьном дворе. Но Полина разведала и предпочитала другой путь: через парк, а затем по тропинке, выводящей к школьному стадиону. Но главное – через парк. В парке была длинная густая аллея, обсаженная тополями. Эта аллея была мостом, ведущим в зачарованный мрачный замок, а тополя – богатырями, охраняющими вход. Богатыри были разного возраста: юные, постарше и совсем уже седые. А примерно посередине, елевой стороны, несокрушимо возвышался главный богатырь, самый старший, с белыми усами, бородой и белыми волосами, падающими на плечи.
И когда Полина только собиралась ступить на мост, передние воины начинали своеобразную перекличку, передавая эстафету дальше по строю:
– Кто… кто… кто… идет… идет…
– Девочка… девочка… девочка…
– ДЕВОЧКА? – вопрошал могучий бас главного богатыря. – Хм… девочку… пропустим…
Полина шагала по каменному мосту между рядами великанов, которые негромко ворчали, кто в бороду, а кто в усы:
– Пропустим… пропустим… пропустим…
А Ирина Олеговна была Золушкой, но не такой, как в той сказке, которую они смотрели однажды по телевизору вместе с тетей Анжелой. Та Золушка не казалась Полине настоящей – кукольная, искусственная, слишком яркая. А Ирина Олеговна была настоящей, хотя и скрывала это, выдавая себя за учительницу.
Полина с удовольствием рассматривала ее неброское темно-синее платье, иногда сменявшееся темно-серым, длинную, аккуратно заплетенную черную косу и блестящие черные глаза. Ирина Олеговна стремительно двигалась по классу, взволнованно рассказывала о чем-то, затем подходила к своему столу и, суетливо перебирая на столе стопки тетрадой, журнал, ручки, тихонько приговаривала:
– Собираюсь, собираюсь, собираюсь…
Затем подбегала кокну, высматривала что-то.
А карста все не ехала.
«Скорее бы уже», – шептала Полина.
Две ноги в кофейных ботиночках пробирались по узкой тропинке, протоптанной в снегу. Чуть повыше было темно-красное пальто, зеленый шарф, серая шапочка. Под шапочкой – коричневые глаза.
Метель пыталась засыпать снегом со пальто, даже ее ресницы. Однако Полина взмахнула варежкой, и снежинки полетели по кругу. Шла дальше. По пути трогала зауши мохнатых белых зайцев, которые прискакали, чтобы поприветствовать ее. Вот она я. Фея-ветер, мадам-снег, госпожа-лед – в одном лице. И еще…
Бум! И фея-снег лежит на спине. Рядом с ней, лицом в снегу, барахтается какой-то мальчик. Оба встают, отряхиваются.
– Смотреть надо, куда идешь, – серьезно говорит мальчик.
Мальчик крупный, более чем на голову выше Полины, на розовом круглом лице – очки, почти полностью залепленные снегом. Снимает очки, рассматривает их.
– Фух, целые! – радостно выдыхает он пар изо рта, счищая снег со стекол.
– Хорошо, что целые, – повторяет он