Яркий, длинный, солнечный день. Вадим Бельский
пошла на лед, где несколько раз прокатилась и несколько раз упала.
«Домой, что ли? А то… мама будет ругать». И красное пальто, даже не отряхнувшись, побежало навстречу красному солнцу.
– Неси дневник.
Отчим хмуро листал дневник.
– А где оценки?
– Так нам еще не ставят.
– Учительницу слушаешься?
– Конечно.
– Правильно. Учительницу надо слушаться, потому что…
Фраза осталась неоконченной.
– Ладно, иди, – и тяжелая широкая ладонь шлепнула ее по попе.
– Ладно, не возмущайся, – урезонивала ее мать, трогая волосы дочери красной от воды рукой. – Он тоже хочет… участвовать в твоем воспитании…
Полина промолчала.
– Эй, – кто-то дотронулся до ее плеча.
Обернулась.
Куртка в снегу, шапка на боку. Очки, красные щеки. Улыбка.
– Привет, – сказал мальчик.
– Привет.
– Я тут недалеко живу, – взмах рукой.
– А я – там.
– А ты в какой школе учишься?
– В той.
– А. А я – в той.
Помолчали.
– Я – Полина. А тебя как зовут?
– Паша.
– Ну что, друзья до гроба? – Полина протянула руку.
– Окей, – ответил Паша, пожимая маленькую варежку.
– А у тебя сеть телефон? – спросил Паша.
– Ну… нет.
– Ясно. Ну ладно, потом мой номер запишешь… На всякий случай.
– Хорошо.
– А у тебя есть санки дома?
– Не.
– А давай я завтра свои санки притащу. Покатаемся…
– Давай.
– Давай завтра в три?
– Давай завтра в три.
Паша махнул рукой и пошел в свою сторону, а Полина, еще раз проехав по льду, выбежала на тропинку.
– Ну что, познакомилась? – ухмыльнулся заяц, выставив вперед два зуба.
– Не умничай, – Полина перепрыгнула зайца и побежала дальше. А заяц смотрел ей вслед и видел, что девочка только имитирует бег, так как ее ноги не касаются снега. Фею смех-со-льдом подхватил и нес домой попутный ветер.
– Полина, ты идешь на продленку?
– А, да. Нась, ты иди, а я догоню, окей?
– Ага.
– Полиночка, ты что-то хотела спросить? – Золушка улыбалась.
– Ну да. Ирина Олеговна, помните, вы нам стихи рассказывали… «о золотые имена…»?
– Ну конечно. На первое сентября. Цветаева. «Книги в красном переплете». Понравилось?
– Очень.
– Хочешь, прочту?
– Очень хочу.
Полина, зажмурив глаза, впитывала голос и порождаемые этим голосом образы. Однако на строчке с Бэкки видения распались, так как вошла, как к себе домой, переодетая гардеробщица. На ней был строгий серый костюм, очки, а в руках – какие-то бумаги.
– Ирина Олеговна, зайдите в мой кабинет… когда освободитесь, – сказала она, измерив Полину взглядом.
– Да, – добавила она, уже почти выйдя. – И перешлите мне списки неблагополучных. Мне нужно подать сводную ведомость.
– Хорошо. Я сейчас.
Они