Позывной «Крест». Константин Стогний
пыль осела, из «Лэнд Крузер Прадо» вышел лысый как колено казах средних лет с аккуратной бородкой и глазами, как будто накрашенными для сценической роли злодея. Одет он был в китель и форменные брюки пустынной расцветки «триколор дезерт». Такие обычно носили натовцы в Афганистане и Ираке. Воротник-стойка с застежкой-липучкой защищал шею от натираний ремнем мощного армейского бинокля со встроенным дальномером.
То, что казах увидел в бинокль, напомнило ему Нью-Йорк. Кто бывал там, обращал внимание, что красиво только в самом центре Большого Яблока – в районе Центрального парка, Бродвея и Уолл-стрит. Километр в сторону и – начинается какая-то Албания: разруха, дикое количество мусора, разбитый, латаный-перелатаный асфальт, на каждом углу бомжи. Узкие неухоженные тротуары, везде какие-то сомнительные киоски… Вот и Маалюля создавала такое же впечатление: заброшенная дорожная инфраструктура ясно давала понять, что апокалипсис уже случился и все словно бы находятся в фильме-катастрофе. Мусор везде – на обочинах, на тротуарах, в переулках. Особенных красок добавляли кучки бездомных, сидящих на камнях и провожающих чужеземцев недобрым взглядом. Жуткие букеты из проводов на столбах, граффити, покосившиеся ржавые заборы, облупленные неухоженные известковые избушки…
Из остановившегося рядом пикапа «Хайлюкс» вышел молодой сириец, одетый точно так же, но с черной чалмой на голове. Он тоже приложил к глазам окуляры бинокля и произнес:
– Маалюля! Еще более прекрасная, чем я себе представлял!
– Что в ней прекрасного, аль-Джуляни? – возразил казах. – Город как город.
Эту фразу подхватил начальник службы безопасности группировки Ахмад аль-Гизаи, сидевший в только что подъехавшем пикапе «Лэнд Крузер» с зенитной установкой ЗУ-23.
– Город христианских монахов и монахинь! Они заплатят за это!
– Ахмад! Канадец ясно сказал – Маалюлю не трогать! – возразил тридцатидвухлетний главарь группировки Абу Мухаммед аль-Джуляни. – Ее считают священной.
– Это кто считает? – недобро рассмеялся аль-Гизаи, подкуривая сигару. – Неверные собаки?
На этот вопрос у Абу Мухаммеда ответа не нашлось. Он стиснул зубы и посмотрел в сторону Маалюли.
– Всех христиан нужно пустить под нож! – напирал аль-Гизаи.
Главарь достал свой боевой тесак с двойным кровостоком и посмотрел в его зеркальное лезвие на свое отражение:
– Нож – это хорошо, но канадец указал на то…
– Мы мусульмане! – выкрикнул аль-Гизаи, нервно выхватив сигару изо рта. – И никто не вправе указывать нам! Я мусульманин! Это моя земля…
В мгновение ока звук легированной стали разрезал воздух, и английская сигара в руке аль-Гизаи оказалась разрубленной пополам.
Аль-Джуляни со спокойствием удава спрятал кинжал в ножны и посмотрел на хлопающего глазами начальника безопасности.
– Ты забыл, что это и моя земля. И что нам делать, здесь решаю я… Пока не приехал канадец.
– Да я… – замялся испуганный Ахмад. –