Зов Юкона. Роберт Уильям Сервис
текли и глаза мои жгли, по щекам оставляя два шва.
На ночевку вставали, лишенные сил, когда, съежившись, день угасал;
И – о, эта сладость покоя! – и как, рассвета страшась, я дрожал;
И как на измученных этих людей я утром зол бывал.
Как я молил дать покой, покой: саван-снег – он ведь мягок так;
Как я плакал и тех, что тащили меня, рыдая клял, как собак;
Но тянули вперед, хоть мучительный гнет горбил спины и сковывал шаг.
А дальше – один горячечный бред, и только б избавиться мне
От безжалостных двух, что никак не дадут позабыться в последнем сне;
Очнулся – конной полиции пост, и слепящей конец белизне.
И вот – мой друг убийца здесь, и друг мой вор – тоже тут:
В наручниках оба, злоба в глазах, хорошего не ждут;
Но на Страшном Суде о них резюме пусть мне подготовить дадут.
Старатель
Забрёл я на Бонанзу, подумал: погляжу
Одним глазком на старый свой отвод.
С тех давних пор я многое по памяти твержу,
И всех ребят я помню, весь народ.
Все ребята разорились, и у всех карман худой,
Едва ли кто имеет горсть монет;
И я – старатель старый, тощий, битый и седой,
Залез в долги – а прибыли и нет.
Забрёл я на Бонанзу: там хижины пусты,
Всё та же с неба пялится луна,
И вехи, мною вбитые, торчат из мерзлоты,
Безлюдно, бесприютно, тишина.
Мы пыхтели на отвалах – кто с лотком, а кто с киркой,
И дурели, и спивались от тоски;
Чудо-драга паровая возвышалась над рекой,
Берег с отмелью курочила в куски.
Она в грязи барахталась, метала валуны,
И хрюкала, как тысяча свиней;
Жрала и камни, и песок; и меркнул свет луны
В сияньи электрических огней;
В утробу ненасытную пихая по пять тонн,
Казалась жутким чудищем она;
Ей двое управляли; глядел я, потрясён,
И думал: «Златокоп, тебе хана!»
Покрывал хибару дёрном, щели мохом конопатил —
А теперь она просела на углы;
И лебёдка заржавела, и лоток мой огорбател,
И в шурфах – по край водищи и золы.
Закончилось сраженье, и тишина вокруг,
Отвод сменил владельца – он не твой;
Но что же делать с теми, кто вовек не сложит рук,
С помешанной на золоте братвой?
Всему учились на ходу: как россыпи искать,
Как приторочить за седлом вьюки;
Давно привыкли на горбу добро своё таскать
Разбойники лопаты и кирки.
На плоскогорьях юга и в северной глуши —
Едино племя и едина рать;
Им нет нужды, им нет беды; закон один – спеши
На золото в орлянку поиграть.
Намыть случится первый раз крупицу золотца —
Уставишься, не отрывая взгляд;
Не сможешь уберечься, и двинешь до конца,
За золотом попрёшься даже в ад.
И в голоде, и в холоде, в здоровье и в беде,
Один,