Рядовой. almerto
им. И для крыши только останется.
Он кивал медленно и затем вдруг спросил:
– А можно я с вами в город пойду. У вас переночую? – плечи паренька вздрогнули, и я, вздохнув, бросил:
– Собирайся, в гостинице поспим сегодня.
Он так и остался стоять, задыхаясь в рыданиях и пытаясь сдержать их же. Наконец, успокоившись, он упал передо мной на колени.
– Дядя Путиш, не бросай меня!!! У меня никого роднее тебя не осталось. Никому я не нужен. Я уже несколько месяцев по деревням хожу, работу ищу, да сплю, где придется. Хотел в петлю лезти…
Я оборвал его.
– Хорош ныть. Пошли.
Он так и замолчал. Затем неуверенно пошел за мной.
В таверне я сразу пошел в свой номер, ведя впереди пацана, и лишь когда посадил его на кровать в своем номере, сказал твердым голосом:
– Я возьму тебя под свою опеку, но чтобы слушался меня с первого раза. Понял?
Он закивал быстро-быстро и вдруг неожиданно обнял за шею и замер, трясясь всем своим худым телом. Снова ревёт, вот те раз!
– Ну, не реви уже. Всё, я пошел вниз. Я тут буду. Еду тебе принесут. Всем говори, что сын ты мой. Нежданный, значит, негаданный, понял?
Он вновь закивал, а я продолжил:
– Скажешь что… а, ладно. Больше ничего не говори. Спи, давай. Завтра опять работать пойдем.
Он деловито кивнул и вдруг сказал:
– Ты только сильно не напивайся, а то мужиков опять побьешь… искать их будут, как у нас в деревне.
Тут я смутился и, неловко кивнув, вышел. Вот ведь малец?! А?! Всё ведь помнит!!!
Когда я спустился, то первым увидел, как ни странно, в окружении женщин ротного. Хотя… уже зама воеводы. Он отвел взгляд от меня и чуть кивнул. Я, сделав непроницаемым лицо и, вздохнув глубоко, сел за стойку бара и потребовал к себе внимание, доставая широкий красный пояс.
– А ну, братия!!! Кто тут самый стойкий? Навались!!!
Все словно только этого и ждали. Шум, смех сразу навалились скопом. Игры в стопку на скорость выпивки начались неожиданно быстро и весело. Я даже отвлекся от мыслей за Аштана и, отойдя от всех, вздрогнул, когда он подошел к моему столику.
– Дядь… я там не смог уснуть… можно я тут посижу?
Смотрю на него горемычного и неожиданно для себя киваю.
– Садись… я сегодня всех угощаю, – и, чтобы взбодрить его, лохмачу его вихры. Он смущенно и весело взбрыкивает. – Кушай, вон, стол ломится. Завтра только позавтракаем…
Он спрашивает бодро:
– Может, сейчас я возьму на завтра, что осталось?
Смотрю на него недоуменно.
– Зачем?
Он пожимает плечами, глядя голодными глазами на стол и не решаясь сразу начать кушать.
– Малец, ты ешь. Деньги есть. Наедайся и не жадничай. Я тебя без еды никогда не оставлю. Понял? – смотрю на него, такого жалкого, и сердце захватывает.
Когда он отвалился, разморенный от сытости, я вложил ему в руку еще тарелку снеди и отправил в номер. Довольный и улыбающийся, он так и пошел в номер. Я лишь усмехнулся.
Он ушел, и мне стало сразу скучно. Обратив внимание на громкий