Мозаика чувств. Рам Ларсин
шепотом. – С меня хватает лжи – и этого чудака и твоей!..
Внезапно Мошон-Смешон глянул на часы и заторопился:
– Ах, я опаздываю на передачу! Спасибо за гостеприимство!
Он встал и быстрыми шагами пошел прочь…
– Ребята, это же из Достоевского! – проговорил Илья.
– Его место в сумасшедшем доме – фыркнула Сарит.
– А может быть, нужно было открыть ему правду? – подумала вслух старшая из сестер.
– Нет, – как всегда возразила младшая. – Это очень забавно: встретить человека, который ведет себя как настоящий дурак!
Тут Рина, которая не отводила взгляд от удалявшейся фигуры соседа, увидела, что он, на мгновение обернувшись назад, открыл смеющуюся физиономию.
– Боже мой, это мы с вами дураки! – воскликнула она. – Забыли, что он знаменитый юморист!
И ею тоже овладел смех, передавшийся всем остальным, кроме маленького Таля. Тот проснулся и горько заплакал, обнаружив пустоту в ветвях, где раньше были его деревянные друзья.
– Потерпи, мотек, – утешала его мать, – завтра они все будут на месте!
Но ребенок не понимал странные поступки взрослых и проговорил твердо:
– Момо!
Цвика, самый отзывчивый из всех, схватив одну из лежащих на земле фигур, полез вверх и поставил ее там, где она стояла раньше.
Это слегка успокоило Таля, но не надолго. Он упрямо поднял пальчик и потребовал:
– Дуби!
И что же – Цвика, которому протянули снизу другого мальчика, полез выше, потом, качаясь и рискуя упасть, вернул на место и его.
Стоявшие внизу наградили клоуна аплодисментами, и только Таль продолжал смотреть на всех холодными серебряными глазами:
– Мики!
Мать ахнула:
– Нет, мотек, это слишком высоко!
Сынок скривил губы, грозя снова удариться в плач.
– Ладно, ладно, – остановила его Рина, – ты победил!
Подтянувшись, она ухватилась за толстую ветвь и, приняв снизу третью фигурку, стала подниматься к вершине, где стояла маленькая избушка. Внезапно издали донесся низкий угрожающий звук, знакомый ей и Илье. Лицо Рины посерело, ноги стали скользить, она прижалась к гладкому стволу платана, как к тотему, сулящему спасение.
Впереди уже показался мощный силуэт Аэробуса, наполняя воздух страшным грохотом, голова Рины закружилась, и первым желанием было – отступить, укрыться в спасительной глубине избушки, и вдруг ей вспомнилось то постыдное, что случилось когда-то у фонтана Дизенгоф – как она испугалась вертолета и чуть не упала перед множеством людей, среди которых стоял Илья. И сейчас было похожее: Аэробус, казалось, шел почти прямо на нее, нет, шептали ее губы, нет, а там, в прозрачной кабине летчик будто кричал ей: Не отступать! Никогда не отступать! И тогда она заставила свое тело окаменеть, а сердце застыть, и тут сознание ее померкло, не дав ей услышать, что лайнер с грохотом прошел мимо, и увидеть Илью, который спешно поднимался к ней…
Ешу
Она лежала на постели, изможденная, без кровинки