Возвращение. Избранное. 2-е издание. Александр Димитриев

      Ранний, застенчивый, розовый

      лезет в рукав мороз.

      В заспанной роще берёзовой

      запах твоих волос.

      Между стволами белёсыми

      вьётся табачный дым.

      Там, средь кустов, над откосами

      тают твои следы.

      Белка с подбитой лапкою

      спрыгнет на листьев медь.

      где-то ты бродишь, зябкая,

      руки стараясь согреть.

      Где ты? Тебе не холодно?

      Неба в ручье коснусь.

      Ты опускаешь голову,

      пряча в улыбке грусть.

      Птаха какая-то, цокая,

      будит рассветную тишь.

      Близкая ты и далёкая.

      Нет тебя здесь. Ты спишь.

      (В секционной)

      От неё никуда не деться —

      здесь живых обесчестила голь:

      на столе распласталось детство,

      в кулачки взяв последнюю боль,

      в пенках губ своих стиснув жалость, —

      их живее журчит тишина…

      Сердце снова беспомощно сжалось:

      я её пережил, а она —

      умерла…

      Ночь потревожена в сонном кошмаре.

      Чувствую каждой щербинкою кожи.

      Тело плывёт, как в пожарном угаре.

      Слово забило гортань и не может

      вырваться. С памяти маску срываю.

      – Заболеваю, заболеваю…

      Сон. Перелески, летящее небо,

      солнце пылает рыжо и лохмато.

      Поезд мой мчится оттуда, где не был

      столько уж лет я, где детство запрятал.

      Душно. Наверное нету отдушин

      в доме чужом, где храпят домочадцы.

      Женские губы целуют не в душу.

      Не докричаться, не достучаться.

      Нету опоры – затянет трясина.

      С песней лебяжьей уходит незримо

      мать, у отца отобравшая сына.

      Невыносимо, невыносимо…

      Кончится ночь, – ты приди на рассвете,

      лоб обними мой руками своими.

      – Как твоё имя, как твоё имя?..

      Но за окном только полночь и ветер.

      Надоело влюбляться и нравиться,

      и, любовь отдавая в залог

      легковерным подружкам-красавицам,

      я останусь совсем одинок.

      Это просто влюбиться в красивую

      и забыть так же просто о ней.

      Это просто понравиться силою,

      только сердцем за сердце трудней.

      Старый мир! Вечерами погожими,

      когда город задумчиво тих,

      бродят пары, и губы похожие

      так похоже воруют других.

      Только сумерки шепчут упрямые,

      и уснуть нам бывает невмочь.

      Где же ты, моя самая-самая

      в эту белую летнюю ночь?..

      Отчего тебе изредка плачется,

      когда