Мельница Морквина. Валентин Вадимович Бердичевский
из застывшего крема, вспорхнула под потолок.
Стража оцепенела. Принцесса чуть приоткрыла узкое витражное оконце и, сделав прощальный пируэт под сводом комнаты, птица покинула замок.
Ожив, солдаты мигом скрутили Тимофея. Принц подошел, жестко взял его за подбородок, посмотрел страшно.
– Кстати, Ваше Высочество, как он здесь оказался? Стража на воротах его не впускала, повар на кухне не видел. Не тот ли это вампир, о котором все говорят? И слова его для того только, чтобы поближе к вам подобраться. А птица ожившая? Да он чародей!
Принцесса и очнувшаяся служанка в замешательстве смотрели на Тимофея. Солдаты так заломили ему руки, что, казалось, плечи вот-вот выскочат из суставов. Но он все же улыбнулся.
– Вы принцу зеркало под нос суньте. Все и увидите…
– Довольно, негодяй!– закричал «принц».– Увести его!
И Тимофея волоком потащили из комнаты.
«Принц» же галантно поклонился, пропел медовым голосом:
– Ничего не бойтесь, любовь моя! Ни один вампир вам не повредит. Я о вас позабочусь…
Он еще раз откланялся и, пятясь, оставил девушек, аккуратно притворив за собой дверь.
глава восьмая
Морквин
Позапрошлой ночью Морквину был сон. Снился ему Шамас, древний колдун, которого уже лет сорок, а то и больше, никто не видел. Дед Морквина знался с ним накоротке, частенько бывал у него в Северном лесу, да и Шамас не раз гостил на водяной мельнице.
Отца своего и матушку Морквин помнил плохо. Он рано осиротел, потеряв родителей совсем в нежном возрасте, во время бури 1314 года, заставшей их на берегу, но, говорят, Шамас уже задолго до того перестал выходить к людям.
Понятно, что Морквин слышал о Шамасе только из рассказов своего дорогого дедушки, воспитавшего его на приходившей в упадок водяной мельнице.
Дедушка происходил из старинного колдовского рода, но дела житейские, хозяйство, а главное, родившийся довольно слабым Морквин, не позволяли ему отдавать слишком много времени семейному занятию. А колдовство, как никакое другое дело, требует от Мастера всей его жизни.
Кое-чему он все же научил внука. Основам, так сказать, ремесла. А поскольку Морквин оставался последним представителем своего рода, и с ним могла угаснуть древняя колдовская ветвь, дедушка отдал его в обучение Мастеру Тромму.
У старины Тромма, недалеко от Черного озера, была своя школа, где Морквин провел долгих двенадцать лет.
Он быстро преуспел во всем, чему учил его суровый старик. Ведь – по словам самого Тромма – отпрыску такого древнего рода не надо ничему учиться, а следует всего лишь вспомнить то, что он и так несет себе, подобно хорошей собаке, получившей по наследству почти все свои достоинства.
Лишь несколько недель в году Морквин бывал дома, на мельнице, когда осенью Мастер распускал учеников на короткие каникулы.
В эти недолгие дни дедушка откармливал юного Морквина до размеров, подобающих мужским представителям их рода, а заодно и пичкал его бесчисленными