Мать всех грехов. Александр Александрович Габиев
мере, я не настолько скучаю по городской жизни, чтобы бежать отсюда, хотя наше детство и прошло в столице.
– Детство? А было ли оно у нас? Мы ведь Розенберги. Как там всегда говорила наша мама: «Это большая ответственность и честь!». В сущности, каждый из нас – прежде всего предмет для гордости и повод для зависти окружающих, одаренные дети благородного семейства. Иногда мне кажется, что наша фамилия столь же монолитна и тяжеловесна, как и этот особняк, тащить ее на своих плечах – дело весьма трудное, всегда боишься быть погребенным под этой махиной. Все наше детство – это подъем по расписанию, обед и ужин по расписанию, бесконечные репетиторы и учителя, строгий надзор за каждым нашим шагом, тренировки и еще раз тренировки, бессонные ночи и так каждый день. В нашей семье никогда не было настоящего тепла, которое есть в обычных семьях. Никогда, понимаешь? Здесь все напоказ, все для дела, а я художник, я просто хочу на волю. Сестренка, мы с тобой творческие люди, нам нужна свобода, вдохновение, полет! А наш дом – это так, вишенка на торте. И ты это знаешь лучше меня, тебе здесь неуютно и холодно так же, как и мне, хоть ты и упорно пытаешься убедить себя в обратном. Другие молчат, но я уверен, что думают то же самое. Так что не обманывай себя.
– Прекрати нести чушь, что бы там ни было, но наши родители всегда…
– Заботились о всех нас, делали для нас все возможное. Ты ведь это хотела сказать? Я много раз это слышал. Может и так. Они гордятся нами, считают нас своим лучшим достижением, как будто мы не живые люди, а медали или кубки у них на полке. Ну да не будем о грустном, ты ведь не за этим сюда пришла, я же вижу, что ты хотела о чем-то поговорить.
– Да, хотела… – Елена слегка замялась. – Даже не знаю, с чего начать… Ты понимаешь, Лешка куда-то пропал.
– Твой Ромео? Вы что, поссорились?
– Как тебе сказать… Он в последнее время стал каким-то раздражительным, даже скрытным. Я пыталась узнать, что случилось, но ты же его знаешь, он все равно не скажет. Мне даже стало казаться, что он избегает меня. Несколько дней назад он позвонил мне, сказал, что срочно должен уехать по делам дня на два на три, что это очень важно, что не может пока ничего объяснить. Я сдуру вспылила, сказала, что устала от его скрытности, наговорила много лишнего, он тоже завелся, заявил, будто я ничего не понимаю и бросил трубку. С того дня мы больше не общались, прошла почти неделя, а он ни разу мне не позвонил.
– Ну так позвони ты ему, в чем проблема?
– Я пыталась, но его телефон недоступен. До меня только сейчас дошло, что я, оказывается, не знаю его домашнего номера.
– Да брось, Лешка отходчивый, куда он денется.
– Нет, я боюсь, что с ним что-то случилось, у меня какое-то нехорошее предчувствие. Еще этот Родион вечно крутится под ногами, опять звонил сегодня, с чего он вообще взял, что я должна бежать на его очередную вечеринку, будто я ему чем-то обязана!
– Ну это как раз не удивительно, я просто уверен, что этот барчук такой же нарцисс, как и его дорогая