«СЭкс» в большом спорте. Правда о «Спорт-Экспрессе» от топ-журналистов двух поколений. Игорь Рабинер
бы Лобановский смотрел на него косо – его бы точно никуда не выпустили…
– Тем более – конфликта нет! А есть желание по Днепру на пароходе прокатиться. Ты лучше найди футболиста, который в глубинке до сорока дотянул, и к нему съезди.
– И чтоб он еще в перерывах между играми в забой спускался, да?
– Давай не ерничай, а…
Но ровно напротив дверей Кудрявцева сидел его первый зам, Кучмий. С ним мы, к счастью, говорили на одном языке – по крайней мере, тогда. Разговор через день после «приема» у главного.
– Я слышал, он тебя в Киев не отпустил?
– Так для него Блохин – не лучший футболист страны в совсем недавнем прошлом, а кто-то вроде перебежчика.
– А ты перетерпи – он же заканчивает, наверняка тренировать кого-нибудь начнет – спокойно к нему съездишь.
– Так это он как бы здесь прощается – ему на Кипре контракт предложили. Поэтому не поговорить с ним сейчас – это немного непрофессионально.
– А ему ты про Кипр говорил?
– Нет, конечно – тогда бы он решил, что я над ним просто издеваюсь.
– Правильно. Но он через неделю за границу свалит, конгресс там, видишь ли, у него, а мне тут газету из чего-то лепить надо будет. Поэтому давай так: ты едешь и делаешь из этого «Уроки жизни», а я ему потом рассказываю, что у нас для этой рубрики ничего не было и я тебя попросил что-нибудь наваять, а ты и предложил Блохина. Только про Австрию его не терзай – очень тебя прошу. А так, вдвоем, и отобьемся.
«Уроки жизни – повесть о спорте, написанная знаменитыми чемпионами» – это монологи, занимавшие подвалы первой, второй и третьей полос. Рекордные по объему газеты материалы. Должны появляться не реже двух раз в месяц – даже в масштабе СССР непросто было отыскать столько великих. Так что Блохин вовремя решил домой заехать.
…И рву я в Киев, и катают меня в компании игроков сборных мира и Союза на теплоходе по Днепру, и во Дворце спорта Тамара Гвердцители впервые поет «Виват, король!», и с Олегом я разговариваю «за жизнь» столько, сколько мне надо, и пишу «повесть», и ставит ее Кучмий в первый день выхода на работу Кудрявцева. Тот звонит ранним утром – срочно зайди! Захожу – он спрашивает: запись визирована? Отвечаю, что Блохин – не тот человек, кто от своих слов откажется. Тогда, говорит, садись, сейчас звонок такой интересный будет. Секретарша соединяет, главный врубает селектор и слышу я, как незнакомый мне раздраженный голос говорит, что тот кусок в моем тексте, где Блохин рассказывает, как его выгоняли из сборной, – вранье от слова и до слова. И понимаю, что это сам выгонявший и звонит.
Олег тогда, среди прочего, вспомнил, как перестали однажды даваться ему голы, сборная из какой-то поездки вернулась в Новогорск с поражением и зампред Спорткомитета Валентин Сыч лично пожаловал на базу, чтобы провести собрание и объявить, что товарищ Блохин, не забивающий вот уже три месяца, должен покинуть расположение команды. Прямо сейчас. Блохин спросил: кто купит ему билет до Киева, Сыч ответил, что точно не он.
Но Блохин-то в сборную