.
– какие меры принимались к злостным нарушителям общественного порядка, когда на них приходили «телеги» из разных нехороших инстанций? Отвечаю: никаких, поскольку все «сигналы» поступали обычной почтой в отдел писем газеты и отловить их не составляло особого труда. Это было не более чем напоминанием человеку, что его задержали такого-то числа за «появление в общественном месте в состоянии опьянения, оскорбляющем человеческое достоинство». А внутри редакции такое «состояние» никого не оскорбляло – и вообще, я, например, ни разу не видел Коршунова по-настоящему пьяным, т. е. неработоспособным. Наоборот, чем больше он выпивал, тем азартнее выходили из-под его пера призывы начать бегать по утрам или встать на лыжи. Профессионалище!
В то время добывание хорошей, качественной выпивки уже было своеобразным видом спорта. И в нем имелся у нас свой лидер – Зураб Табатадзе. В штате он не состоял, но пару раз в месяц мог разродиться заметкой, например, о том, как в его родном городе Хашури (либо где-нибудь еще в Грузии) открыли секцию борьбы, то ли вольной, то ли классической, и дети теперь отвлечены от улицы очень полезным делом. И мы, выражаясь современным языком, пиарили этот социальный проект, которого в действительности могло и не существовать – с воображением у Зурика все было в порядке. Но поди проверь, а если о далеком грузинском городе в столице СССР написали такие замечательные слова, то оттуда только благодарности могли прислать – никто же не напишет, что никакой секции и в помине нет и дети днями напролет балбесничают, не зная, куда себя деть.
Потом Зурик трепетно нес вышедшую газету отцу (а на случай, если автор загуляет, «Советский спорт» еще и выписывался на дом), и папа, знаменитый врач Карл Табатадзе, лечивший первых секретарей компартии Грузии, накрывал такой стол, что сегодняшние олигархи отдыхают. В его шикарной квартире на Олимпийском проспекте постоянно останавливались гости с родины – люди его круга. И пока Карл Георгиевич врачевал, Зурик водил его друзей на экскурсии по Москве, неизменно завершавшиеся обедом в одном из ресторанов в центре. А расплачивались гости всегда исключительно через Зураба – и среди директоров, метрдотелей и официантов он слыл, понятно, мультимиллионером – видели бы вы, как они наперегонки кидались помочь сутуловатому богачу снять пальто. А вот людей, стоявших в каких-либо очередях, Зураб искренне презирал: не понимаю, зачем торчать час в очереди в «Яму» (была такая пивная в Столешниковом переулке), чтобы официально заплатить трешку за вход, если можно сунуть рубль швейцару и пройти без очереди!
Появляясь в редакции в районе раннего обеда – совсем с утра выпивать начинали все-таки редко, – Табатадзе уже знал, куда в округе чего с утра сегодня завезли (это он провел «планерку» с грузчиками окрестных магазинов), и спрашивал, чем он может быть полезен в борьбе против кампании имени Лигачева, а то нельзя столько стучать по клавишам, так можно и исписаться. Когда кто-то не мог оторваться от работы и злобно предлагал змею-искусителю