Живая пуля. Владимир Колычев
Горелов? – скривился Ракитин.
– Я ее взял?
– Она же не дура, ее так просто лапшой не загрузишь. А ты загрузил… Не пойму, что она в тебе нашла. Но ты не задуришь ей голову.
– Так я и не пытаюсь!
– Смотри, я тебя предупредил.
Полыхнув взглядом, опер вскочил со шконки, рванул к выходу. Он бы и дверью хлопнул, если бы та закрывалась легко.
– Эй, а наручники? – крикнул Никита.
Но Ракитин его не услышал. Что ж, придется спать с браслетами на руках. Бывало и хуже…
Никита понял, что взбесило Ракитина. Видно, парень неровно дышал к следователю Демичевой. Что ж, его можно было понять. Девушка она интересная. Не сказать что редкой красоты, но милая. Даже когда брови сурово хмурит, все равно милая.
Видно, ничего не получается у Ракитина с ней. Или она такая неприступная, или он робеет в ее присутствии, как юннат перед пионервожатой. Может, потому и ведет она себя с ним как пионервожатая…
Никита тоже оробел перед Асей, когда впервые увидел ее. Но у него не было выбора. Если бы он не подошел к ней тогда, она бы навсегда затерялась в каменных лабиринтах Москвы… Он ведь никого после нее так и не полюбил. И с Антониной не очень-то хотел серьезных отношений. Не хотел, но смирился перед неизбежностью. Сухонина устраивала его по всем статьям, и поэтому он все-таки смог представить себя в роли ее мужа…
Но, может, именно это и напугало его второе, темное «я» и оно взялось за нож?.. Но нет, это не он убил Антонину. Да и незачем ему убивать. Ведь этой ночью Никита еще не знал, что сегодня утром он встретится с девушкой, которая может перевернуть его представление о будущем.
Переворота пока не произошло, и он все еще думает об Инне как о чем-то далеком и чужом. Но ведь эта девушка похожа на его Асю. Та же походка, тот же голос, та же мимика. И от внешнего сходства никуда не деться.
Никита уже засыпал, когда дверь в камеру снова открылась. Он думал, что это пришел кто-то из ментов – снять с него наручники, но через порог переступил исполинского роста детина с деформированным от природы лицом.
– Ты занял мое место, – глядя на Никиту, хриплым голосом сказал он.
Никита молча поднялся, перекинул свой матрас на соседнюю шконку и лег. И сделал он это без особых усилий – не кряхтел, что называется, не пыжился, – хотя руки у него были скованы.
– Я передумал, – с нахальной насмешкой глядя на него, сказал исполин. – Можешь возвращаться на свое место.
– Могу возвратиться, – кивнул Никита. – А могу и не возвратиться.
– Нарваться можешь.
– Я уже нарвался, мужик. Если б не нарвался, меня бы здесь не было.
– Нарвался, – ухмыльнулся детина. – А можешь еще нарваться по-настоящему.
– Скажи, ты сам по себе такой умный или менты научили?
Никита поднялся со шконки, встал напротив громилы. Тот внутренне напрягся в ожидании атаки. Внешне он был похож на неандертальца, но взгляд у него далек от первобытного человека. Какая-никакая, а осмысленность во взгляде. И тело у него не только от природы мощное, видно, что подкачивал он мышцы, да и в движениях угадывалась бойцовская натренированность.
С таким бугаем на ринге лучше не сталкиваться.