21/1. Степанида Аникина
галстуках. А я уже в десять вечера дома была. Повесила своё выпускное платье на вешалку, рядом со школьной формой. Всё! Школа закончилась.
На следующее утро я проснулась с превосходным ощущением, какой-то, свободы, потому, что в школу больше ходить не надо. Никогда! И сразу вместо свободы нахлынула пустота и неизвестность… Странное и страшное чувство. Чувство ненужности. Не надо готовиться к урокам и не надо учителям тебя оценивать, не надо готовиться к политинформациям (это такие тематические доклады перед уроками по пятнадцать минут), не надо проводить общешкольные собрания учебного комитета, где я была председателем его, а старосты классов должны были отчитываться каждую неделю об успеваемости своих одноклассников. А мне надо было решать, какие меры принимать к тому или другому ученику. И всё это под строжайшим контролем завуча (заведующей учебной частью, это второе лицо после директора).
Ничего больше этого не надо было делать. Ничего! Пустота. Вот именно. Пустота! А я уже привыкла к тому, что надо это делать. На протяжении многих лет делания привыкаешь. И этого не хватает. «И что теперь? Что я буду в жизни дальше делать? Где и кому пригодятся мои навыки, полученные в школе в организационной и учебной работе? Где и как их дальше применять?» – грустно размышляла я. Короче, вопросов было много. Ответов ноль.
Я ощущала себя, человеком за бортом, выкинутым с корабля-школы, и оставленным беспомощно барахтаться в океане жизни. Ужасное и странное, если не сказать страшное чувство охватило меня. Вот тебе и лозунг: «Все двери перед тобой открыты!» Простите, двери куда?! В никуда?! Откуда я могу знать, в какие именно мне двери надо? Про учёбу в институте я и думать не хотела. Устала учиться в школе. Да и приодеться хотелось. Ведь раньше в школе была школьная форма. Коричневые платьица, чёрный или белый фартук. А учитывая, что кроме школы, я никуда не ходила, значит, и выходной одежды было раз, два и обчёлся. Ну, сходишь, на три дня рождения в год к подружкам. И всё! А тут надо будет ходить на работу каждый день. Не будешь ведь в одном и том же приходить. Не форма, как в школе. Вот и начала я задумывать, где и как можно было хорошо зарабатывать. Поэтому и согласилась подать заявление на крановщицу.
С Лилькой мы вместе учились с первого класса. А Светка пришла из другой школы, в классе седьмом или восьмом. И вроде как после перенесённого менингита. Наверно, чтобы одноклассники, бывшие, не подтрунивали над ней. Вот её и перевели в нашу школу. Хотя она потом сама нам об этом рассказала. А, точно, в седьмом классе. Я тогда переехала в Заречье, и мы стали с Лилькой ходить вместе на автобусную остановку. Раньше Лилька жила ближе всех к школе, в доме напротив. А теперь на две остановки дальше меня. У неё папа бы начальником цеха на металлургическом заводе, и даже ездил в заграничную командировку, в Нигерию. Лилька приносила в школу всякие красивые ручки, блокнотики, ластики. Мы таких вещиц и во сне не видели. Девчонки ей завидовали. Она многим что-то дарила. А мне так резинку хотелось. Ластик такой красивый был. Яркого цвета и рифлёный. Но попросить