Львы Сицилии. Сага о Флорио. Стефания Аучи
дело, ни опасения, что болезнь в груди, от которой страдает Паоло, серьезна.
А она такова.
Иньяцио понял это, когда Орсола, горничная, которую Паоло нанял в помощь жене, прибежала в лавку.
– Дон Иньяцио, скорее! – Она тяжело дышит, вытирая руки о платье. – Вашему брату плохо.
Близится Рождество, на улице холодно, но Иньяцио выбегает без плаща. Он спешит, перепрыгивая через ступени. Останавливается на пороге комнаты. В углу на стуле сидит Виктория, раскачивается всем телом взад и вперед. Прикрывает рукой рот и твердит:
– Пресвятая Мадонна! Горе-то какое! – Больше ничего не может сказать.
Джузеппина стоит, держа в руках таз, полный грязных носовых платков. На лице у нее ужас оттого, что она все поняла, но не может поверить в это.
Иньяцио медленно подходит к ней, берет у нее таз. Руки Джузеппины дрожат. Он сжимает ее пальцы.
– Иди на кухню. Скажи Орсоле, чтобы немедленно позвала Карузо, цирюльника, потом нагрей воды и помойся, ты и ребенок, и ты, Виктория, тоже. Обязательно горячей водой, и простирайте со щелоком все белье.
Женщины выходят. Только тогда Иньяцио находит в себе силы повернуться к брату.
Голова Паоло тонет в подушке. Губы и усы у него красные от крови. Рот кривится в горькой усмешке.
– Это она. Я так и думал, это не от сквозняков.
Иньяцио колеблется, прежде чем сесть на кровать. Крепко обнимает брата. Это его брат, чем бы он ни болел.
– Я обо всем позабочусь, хорошо? – Иньяцио утыкается лбом в его лоб, как делал Паоло когда-то давно. – Я тебя одного не оставлю. – Он сжимает его затылок. – Попрошу сейчас же приготовить тебе настойку эхинацеи. Потом найдем для тебя дом за городом, может, в Ноче или в Сан-Лоренцо. Там тепло и чистый воздух. Ты поправишься, я тебе обещаю.
На кухне Виктория и горничная кипятят воду в котлах, погружают в них простыни и одежду. Лицо у Виктории потемнело, губы плотно сжаты.
Джузеппина не может унять дрожь в руках. Винченцо, завернутый в полотенца, сидит на кухонном столе. На полу у его ног стоит дымящееся корыто. Мальчик видит, что мать расстроена, но не понимает почему.
Входит Иньяцио. Кажется, он вмиг постарел.
– Надо, чтобы нас всех осмотрел Карузо, – голос звучит глухо, напряженно.
Джузеппина хочет что-то сказать, но в горле застрял комок. Сын, сидящий за ее спиной, чувствует, что происходит что-то неладное. Чувствует, как только дети могут: догадка становится явью.
– Папа заболел?
Джузеппина и Иньяцио разом оборачиваются.
Винченцо все понимает.
Мать хочет подойти к ребенку, но Иньяцио ее останавливает. Отвечает ему как взрослому:
– Да, Винченцо.
Темные глаза ребенка гаснут. Он сползает со стола, идет к себе в комнату. На кровати лежат книги. На доске – задания, оставленные учителем.
Садится. Начинает писать.
Ночью никто не может уснуть.
Ни бедный Паоло, которого мучает кашель. Ни Винченцо, который не может себе представить, что будет